«Повезло женщинам в этой деревне, - думал я, завывая, - им теперь до осени обеспечена райская жизнь». В общий хор вздохов и всхлипываний, повисший над площадью, вдруг вплелась какая-то новая нота, и, повернув голову, я увидел, что одна из женщин лежит головой на коленях у мужа, и тот, с отчаянием в глазах, тихонько поет ей колыбельную.
Спев очередной куплет, он наклонялся к жене, заглядывал ей глаза и, когда она отрицательно мотала головой, решительно продолжал убаюкивать ее. На лбу его уже выступил пот, но он не сдавался. Лицо женщины с плотно зажмуренными глазами, было напряжено в бесплодных попытках заснуть. Она, наверное, очень старалась, но, увы, сон не шел, и бедный муж мрачнел все больше, стоически продолжая попытки усыпить ее под иронически-сочувственными взглядами соседей. Я наслаждался этой картиной, пытаясь не выдать своих эмоций, но тут на другом конце площади вдруг послышался глухой звук удара, а затем шум падения. Повернувшись, я увидел, что на земле лежит молоденькая девушка, а над ней, сжимая в руках дубинку, стоит парень. По его лицу бродила торжествующая улыбка, а рядом с головой девушки расплывалось алое пятно. На мгновение толпа замерла, и я, метнув взгляд на мужчину, пытавшегося усыпить свою жену, с ужасом заметил, что в его глазах появился безумный блеск, а рука потянулась за дубинкой.
Я бросил отчаянный взгляд на Вивьен, и она сразу же негромко запела и заводила руками. Женщина, даже не подозревавшая о нависшей над ней опасности, вдруг зевнула, потом улыбнулась и неожиданно захрапела могучим басом, перекрыв все остальные звуки. Ее муж бросил дубину, и на его лице появилось выражение такого счастья, что я чуть не прослезился. Вивьен не прекращала пение, и вскоре все женщины спали, как убитые, а их мужья с гордостью посматривали на них, а некоторые подкладывали женам подушки и заботливо прикрывали их одеялами. На площади воцарилась атмосфера взаимной доброжелательности, жители, почти перестав обращать на меня внимание, обменивались впечатлениями вроде: «А моя-то все-таки не подвела...». Я решил, что хватит с них, да и с нас тоже. Прокричав какую-то совершенно непонятную фразу особенно громким голосом, я опустил руки и, отдуваясь, сказал: - Ну, вроде бы все. Площадь представляла собой поразительное зрелище. Среди повозок и телег было раскидано самое разнообразное домашнее имущество, бродили куры, стояли коровы и лошади. Я поискал глазами давешнюю упрямую свинью и с трудом сглотнул: свинья тоже спала, а ее хмурый хозяин бережно обмахивал ее полой рубашки, отгоняя мух. И по всей площади лежали женщины. Большинство из них были уже аккуратно прикрыты, рядом с каждой стоял на страже супруг, оберегая драгоценный сон. Как только я произнес последнюю фразу, несколько богато одетых крестьян, в которых легко можно было узнать купцов, передоверили наблюдение за своими женщинами членам семей, а сами, оглядываясь, отошли в сторонку и, судя по всему, занялись подсчетами. Через пять минут со стороны их группки послышались возбужденные возгласы, и я сумел услышать: «У меня-то и жена, и золовка уснули! Вот и считай...». На меня и моих спутников совершенно перестали обращать внимание. Я переглянулся с Крисом. Пора было выбираться отсюда. Мой напарник, так и не поднявшийся с колен, опять стукнул лбом в землю и провозгласил жалобно: - Но теперь-то ты пойдешь с нами, господин? Наши люди уже заждались тебя! Восклицание Криса привлекло внимание крестьян. Группа купцов прервала переговоры и уставилась на нас, остальные последовали их примеру. Я широко улыбнулся всем собравшимся. - Довольны ли вы, дети мои? - вопросил я. Люди зашептались, а потом один из богатых крестьян, подталкиваемый остальными, шагнул ко мне и, запинаясь, спросил: - Так когда ждать-то утроения нам? В смысле имущества? Я нахмурился. - Сказано же было - осенью. Вот соберете удвоенный урожай - все остальное утроится. Морщины на многих лицах разгладились, но купец, пошептавшись с товарищами, опять заговорил: - Нам бы расписочку... Так мол и так, бог Сет обязуется... Меня чуть удар не хватил. Я молча хватал воздух ртом, уставившись на упрямое лицо купца, когда рядом раздался возмущенный голос Криса. - Вот видишь, господин! Они недостойны твоих даров! Сделай так, чтобы все женщины проснулись, хватит с них и удвоения! После слов Криса на лицах мужчин появился страх, многие бросились к спящим, но я успокоил всех. - Ты ошибаешься. Эти люди - добрые. Они даже дадут вам на дорогу припасов, чтобы вы могли добраться до вашей деревни. Мне-то они ни к чему, я могу и по воздуху... Угроза лишиться утроения имущества так подействовала на крестьян, что уже через минуту сумки моих спутников были набиты припасами до отказа. Я подозреваю, что эта оперативность имела под собой цель как можно быстрее избавиться от нас. То с одной, то с другой стороны я ловил осторожные подозрительные взгляды, в которых ясно читалось: «А кто его знает, этого бога? Вот возьмет сейчас и отменит все...».