— Кто фотографировал?
— Маленький Хенрик.
— Передай ему от меня, что он бездарь.
— Просто он не дурак выпить. А поскольку вчера была пятница…
— Подумаешь! Я тоже алкоголик, и что?
Йохансен с обескураженным видом опустился на скамью рядом с шефом. Дерево, разбухшее от пара, казалось сырым. Скамья напротив них была запятнана кровью. Кровавый след протянулся по стене до самого пола. Бьорн посмотрел на ведро и веревочную швабру, оставленные уборщицей, и передал папку помощнику. Йохансен, раскрыв ее у себя на коленях, принялся повторно изучать каждую страницу отчета.
Тишину нарушил чей-то кашель. Оба полицейских одновременно повернулись к двери. На пороге стояла уборщица, со страхом оглядывая помещение. Йохансен слегка наклонился к своему патрону и тихо произнес:
— Это она обнаружила тело…
Бьорн поднялся и подошел прямо к женщине:
— Спасибо, что вернулась, мадемуазель.[10]
Огромная фигура Бьорна сейчас закрывала от женщины забрызганную кровью скамейку. Уборщица испуганно смотрела на него — видно было, что потрясение, вызванное увиденным утром, еще не прошло. Боясь, как бы уборщице внезапно не стало дурно, Бьорн подхватил ее под руку, прежде чем подвести к месту преступления.
— Тебе придется рассказать обо всем, что ты видела, — сказал он. — Очень важно, чтобы ты во всех подробностях вспомнила тот момент, когда вошла. Инспектор Йохансен запишет твои показания. Так ведь, Йохансен?
Помощник вскочил со скамьи и слегка щелкнул каблуками.
— Запишешь все показания этой достойной, сознательной особы, — добавил Бьорн и, снова повернувшись к уборщице, продолжал: — Да, прости, я ведь говорю прежде всего с женщиной, а не со служащей отеля… Как тебя зовут?
— Эли, комиссар.
— Красивое имя.
— Спасибо.
Несмотря на обстоятельства, она слегка покраснела, услышав комплимент. Бьорн отметил этот факт, мысленно усмехнувшись с иронией. Он крепче сжал пухлую руку уборщицы и, глядя на нее так пристально, словно хотел загипнотизировать, спросил:
— Итак, Эли, когда ты утром пришла сюда делать уборку… как всегда по утрам, да?.. что ты увидела?
— Нет, комиссар, не всегда… не каждое утро. Я прихожу два раза в неделю. Вчера должен была убираться Сари, новичок, из Шри-Ланки. Но поскольку у него жена должна вот-вот родить… между нами говоря, что-то они увлеклись, это у них уже пятый ребенок!.. Так вот, я его заменила. А если бы все было как всегда, мне не пришлось бы увидеть эту бедную малышку…
— Да, я понимаю. Продолжай.
Уборщица молчала. Нет, так не годится, подумал Бьорн, сохраняя на лице сочувственную улыбку. Он подвел Эли к входу в парную, потом сделал Йохансену знак, чтобы тот подошел, и, положив обе руки на плечи женщины, спросил:
— В какое время ты пришла?
— В полседьмого утра.
— Так, хорошо. В половине седьмого утра ты входишь в сауну. У тебя с собой ведро и швабра — вон они стоят. Это ведь твое ведро и твоя швабра, да?
— Да. Я так испугалась, что бросила их здесь. Но…
— Понимаю. Ты бросила их, потому что испугалась того, что здесь увидела. Вот это меня и интересует больше всего. Я хочу узнать детали.
— Да, комиссар. Обычно я начинаю уборку с коридора и служебных помещений, а под конец прихожу сюда. Сегодня утром я не убиралась, потому что вы были здесь, и…
— Да, конечно.
Бьорн по-прежнему держал ее за плечи, пристально глядя ей в лицо.
— Я так понимаю, когда ты вошла, то не сразу ее увидела. Тебе пришлось повернуться в ту сторону…
Он отпустил ее. Эли невольно повернулась.
— Боже всемогущий… — со стоном произнесла она.
— Продолжай…
— Первое, что я заметила, это что здесь было грязнее, чем обычно. Потом я увидела большой камень… и кровь! Раньше я никогда не видела кровь, то есть так много… и так близко…
— Что ты почувствовала?
— Я не понимаю твоего вопроса, комиссар, — жалобно сказала Эли.
— Ну, например, как ты думаешь, ты была одна в сауне?
Эли вздрогнула и машинально посмотрела по сторонам.
— О, ну конечно, я была одна! То есть… не считая этой бедняжки… Господи, боже мой!..
— Что ты подумала?
Эли снова застонала, но, увидев нетерпеливую гримасу на лице Бьорна, взяла себя в руки.
— Я подумала, что она в темноте наткнулась на печку, потому что та была опрокинута.
— А свет был погашен?
— Нет, горел. То есть это я его включила, когда вошла. Выключатель у двери. Как только я вхожу, сразу включаю свет.
10
На самом деле обращение к незамужней женщине в Норвегии — «йомфру», но автор, видимо по забывчивости, использует французское обращение, хотя оба собеседника — норвежцы.