— Что?.. То есть… Вы уже знаете, что мне поручено?..
— Знаю. Нет проблем. Я не возражаю, чтобы ты делала свою работу.
— А другие?
— Скоро прибудет мой начальник, Крагсет, и отдаст все распоряжения начет расследования…
— Кстати, как оно?
— Движется, движется…
Глядя на заснеженные пространства по обе стороны дороги, Анжела машинально пробормотала:
— В темноте, в темноте…
— Что?
— Нет, ничего…
Ее взгляд упал на приборную доску. Надо же, Три часа дня, а температура — минус восемь! Анжела стиснула зубы: их постукивание в паузах между репликами звучало почти комично.
— Этот водитель автобуса, он же переводчик… вы его знаете? — нерешительно спросила Анжела.
Бьорн искоса на нее взглянул:
— Меньше, чем ты.
— Я вам еще пригожусь, комиссар. Я не глупее Йохансена. К тому же так получилось, что я в самой гуще событий.
Анжела с трудом узнавала дорогу к отелю. Все встречные автомобили ехали так же медленно, как «мерседес» Бьорна. Сорок пять километров в час. Бьорн перехватил ее взгляд, устремленный на спидометр.
— Мы более осторожны, чем вы, французы. У нас в городах разрешенная скорость тридцать — пятьдесят километров, за городом — семьдесят — восемьдесят. Туристов это раздражает. У нас мощные машины, но мы ползаем, как улитки.
— Я ничего не сказала…
— У нас большая страна, но мало жителей. Всего пять миллионов. Хотя это и к лучшему. Меньше различий, проще регулировать проблемы. Наше общественное и политическое сознание более развито. Мы не такие эгоисты, как вы, мы уважаем людей и природу. Вот если бы все остальные жители планеты научились, как мы, соблюдать ограничения скорости, беречь озоновый слой…
«Какой пустой, бессвязный разговор, — подумала Анжела. — Как будто мы сто лет знакомы… К чему он все это говорит? Как это связано с бедной девочкой, которой размозжили голову камнем?..»
— Имир уже известен полицейским службам.
— Вот как?
— Да, но это было давно.
— Давно? Когда?
Кажется, из категории подозреваемой номер один она неожиданно переходит в категорию доверенного лица комиссара… Но не успела Анжела порадоваться этому обстоятельству, как Бьорн ее буквально огорошил, сказав:
— С твоей сестрой, насколько я знаю, произошел несчастный случай. Давно?
Застигнутая врасплох, Анжела почувствовала, что ей внезапно стало жарко. Продолжая смотреть прямо перед собой, она произнесла:
— Да, я вижу, ваше расследование и впрямь движется.
— Не расследование, а мое размышление. Я узнал, что с тобой произошло большое несчастье. Я хочу знать, что именно, вот и все.
— Это было давно. Я все делаю, чтобы забыть…
Бьорн несколько секунд смотрел на Анжелу так пристально, что она ощутила себя пойманной в ловушку.
— Смотрите на дорогу…
Бьорн взглянул в зеркало заднего вида, когда задние колеса машины пробуксовали, угодив в небольшую колею возле разветвления главной дороги. Он резко прибавил скорость, и «мерседес» продолжал путь вдоль берега фьорда.
— В детстве я вместе с сестрой, двойняшкой, была мажореткой. Мы решили ими стать, чтобы доставить отцу удовольствие. Однажды, как раз в день соревнований, с сестрой произошел несчастный случай. Мне больше нечего добавить. Кроме того, что я ненавижу мажореток. И едва выношу свое пребывание здесь.
— У тебя была сестра-двойняшка?.. Надо же, между тобой и Имиром есть кое-что общее…
— Что именно?
— У него тоже был брат-близнец. Они с родителями переехали в Осло двадцать лет назад.
— У Имира был брат-близнец?!
— Да, Бальдр… До чего ж дурацкие имена дали им родители!.. Поначалу я даже думал, что это прозвища, но потом убедился, что они и в документах значатся. Вторые имена.
— А почему дурацкие?
— Это имена полубогов в скандинавской мифологии. Ну вот если бы тебя назвали Венерой, тебе бы понравилось?
— Да, но я ведь настоящая богиня, это разные вещи.
Бьорн пропустил эту шутку мимо ушей и продолжал:
— Имир и Бальдр никогда не расставались. Тебе-то это понять проще, чем кому другому… Их родители были богатые торговцы. Судя по рассказам тех, кто знал эту семью, дети общались только друг с другом. Они жили в собственном доме, первый этаж которого занимал магазин. Там продавались дорогие безделушки, из тех, что дарят на свадьбы и прочие торжества… А потом случилось несчастье. Пожар. На зимнее солнцестояние.
— Солнцестояние?..
— Ну, иначе говоря, под Рождество. Брат Имира погиб.
«Погиб». Одно из тех слов, что особенно впечатляют, будучи произнесенным полицейским.