Райнхард остановился в десятке сантиметров от её лица, прищурился и усмехнулся. Выдержка девушки удивила его. Он лишний раз мог лишь отметить для себя, что робкая скромница превращается в воинственную леди, когда речь заходит о важных ей людях. И ему это нравилось. Нравилось, видеть её такой. Она не была из тех, кто строит из себя слабую жертву, потому что это, видите ли, льстит сильному полу, а после вдруг перевоплощается в заносчивую стерву, когда ей удобно. Кажется, Ева сама даже не замечала, как меняется ее взгляд, тон, да и вообще поведение в такие моменты. Это не манипуляция. Она умудряется искренне соединять в себе столь противоположные состояния.
Хотя ей и правда не помешал бы… нет, не сильный мужчина, скорее палач. Тот, кто сможет в нужный момент указать, что доброта, которую и можно ложно принять за слабость, сейчас ни к чему. Тот, кто примет важное решение, когда чистота души Евы не позволит ей сделать этого. Она не слабая. Нет. Совсем. Она лишь показывает другим свою силу лишь тогда, когда это невероятно важно. Потому что столкновение двух «сил» порождает конфликт. И пусть даже в ней есть сила для борьбы, огромная и невероятная сила, она не хочет делать этого. Ведь в ситуации, когда есть победитель, всегда есть и проигравший. Обиженный и оскорбленный. Доброта Евы не позволяла ей желать чего-то подобного для других. Истинное дитя Сифа, подставляющее вторую щеку. И лишь когда дело доходило до вопросов семьи — всё менялось.
— С тобой я могу быть настоящим. — неожиданным откровением прервал тишину Райнхард.
Он вновь выпрямился и сделал шаг назад, а после и вовсе развернулся, чтобы направиться к двери.
— В конце концов, наше с тобой знакомство началось с того, что я крайне не по-джентельменски вырвал сердце одной дамочке.
Дьявол усмехнулся, шагая к двери и более не смотря на Еву. Та же, наконец, смогла выдохнуть. Она сохраняла вуаль строгости на своем лице, но все же внутри ликовала от того, что смогла выдержать эту «проверку на прочность» и не отступить, смутившись. Казалось, на этом будет поставлена точка, и Райнхард просто выйдет из комнаты. Однако он вдруг остановился в проеме и обернулся, держась рукой за дверной косяк. На лице его показалась легкая улыбка. Она была странная, какая-то неестественная для него. Ева была знакома с дьяволом всего полдня, но уже выучила два его главных амплуа. Она бы обозвала их как «строгий генерал» и «ехидный издевщик». Мужчина умело переключался между двумя режимами, уже не удивляя девушку, но эта улыбка была совсем другой. От неё веяло непонятной теплотой, неестественной ни для одного из двух образов.
— Знаешь, — заговорил он тихо и с интересом прищурился, — мне нравится, когда ты воинственно показываешь своё недовольство. Не держи его в себе и делай это почаще.
Его теплая улыбка всё же перетекла в широкую ухмылку и, не давая Еве вставить ни слова, дьявол бескомпромиссно закрыл за собой дверь. Тут же послышались отдаляющиеся уверенные шаги. Ева стояла с выражением откровенного удивления на лице. Она даже на секунду потеряла дар речи, а её руки опустились, как бы разрушая эту «защитную стойку строгости». Обдумывая, с чего бы вдруг Райнхарду говорить подобное, девушка непроизвольно и как-то по-детски издала тихий смешок, а после и вовсе искренне беззлобно рассмеялась, поднося ладошку к губам.
Она не совсем понимала, что сейчас произошло, и почему вдруг надменный ехидный дьявол сказал ей что-то столь откровенное и даже неуместное, а после поспешно скрылся за дверью. Однако от этих простых слов почему-то стало тепло и радостно на душе. Как если бы она поделилась с ним как-то очень важным секретом, а он это понял. Даже не так. Он сам взял и догадался об этом секрете, даже говорить ничего не нужно было.
Казалось, такая простая, хоть и абсурдная фраза. Но Ева так долго, сама того не понимая, держала в себе любые желания идти кому-то наперекор, потому что не хотела обидеть, что слова: «мне нравится твоё недовольство» стали для неё такими добродушными и до чертиков умилительными.
Девушка слегка покачала головой, удивляясь как своим чувствам, так и сказанному дьяволом. Она обернулась к шкафу, и белое платье вдруг показалось ей еще даже более симпатичным, чем прежде. В голове сразу всплыли цветочные украшения, которые точно подойдут к нему. В дальнейшем именинница собиралась, сохраняя теплую улыбку на своём лице.