— Моя… смерть? — Нотон глядел на жену, широко раскрыв глаза. — Ты не слишком ли поторопилась, любезная Катурия? Я еще жив! И сейчас ты получишь этому самое убедительное подтверждение.
Он метнул в нее нож, даже не замахиваясь, но Катурия как будто угадала это движение и успела уклониться — молниеносно, как змея. Искреннее удивление мужа насмешило ее:
— Плохо ты знаешь меня, муженек! А вот я успела хорошо тебя узнать…
Она подняла руки и быстро произнесла несколько слов. Уржуг вдруг замер и поднял лицо, всматриваясь в женскую фигуру, стоявшую перед ним.
— Оставь его, — приказала Катурия. — Отпусти его. Повернись ко мне.
Уржуг медленно поднялся, выпуская Орибаза. Моряк даже не шевелился, просто лежал на каменном полу и неподвижно смотрел в низкий закопченный свод лаборатории. Правая сторона его лица была изуродована когтями Уржуга. Рука, сжимавшая кинжал, бессильно упала на грудь. Орибаз тяжело дышал, на его губах вздувались и лопались красные пузыри.
Уржуг повернул голову к Катурии и оскалил зубы, как зверь.
Молодая женщина прибавила сквозь зубы несколько слов — короткое заклинание, которого Нотон никогда не слышал. Уржуг заскулил, упал на четвереньки и пополз к ней. Катурия хмыкнула, щелкнула пальцами. Уржуг упал на живот, пресмыкаясь, как змея.
— Хорошо, хорошо, — кивнула принцесса. — Молодец!
Уржуг больше не сводил с нее глаз. Они так и пылали в темноте.
Нотон прошептал:
— Что ты задумала, Катурия?
— Мой бедный муж, — нараспев произнесла Катурия, — он был человеком науки… Но что-то пошло не так. Эксперимент вышел из-под контроля, чудовище вырвалось на волю и набросилось на своего создателя… Все государство потрясено случившимся. Мы все охвачены скорбью, нас терзает ужас… А безутешная вдова — женщина из кремня и железа, для нее превыше всего — долг перед сыном-наследником, перед ее дорогим Бороком. Не время предаваться скорби, время действовать, время брать бразды правления в собственные руки!
Нотон уставился в ее бледное лицо:
— Ты утратила рассудок, Катурия…
— Напротив! — засмеялась она. — Я вижу вещи ясно, как никогда.
Она подняла руку, указывая на Нотона пальцем.
Следуя ее безмолвному приказу, Уржуг встал и надвинулся на своего бывшего хозяина. Остатки разума, которые еще не были уничтожены заклятьями Катурии, бунтовали в Уржуге, сопротивлялись тому, что он вынужден был делать. Но чары держали человека-монстра крепко, он физически не мог нарушить повеления Катурии.
Заливаясь слезами, содрогаясь всем телом, Уржуг накинулся на своего бывшего господина и разорвал его горло клыками, а затем упал, обхватив труп лапами. От перенапряжения нравственных сил он потерял сознание. Только конвульсивно вздрагивающие плечи свидетельствовали о том, что это существо еще живо.
Катурия повернулась к выходу, намереваясь покинуть место бойни.
Израненный моряк на полу пошевелился, тихо окликнул ее:
— Ты хочешь меня бросить здесь?
Она приостановилась.
— А что я должна, по-твоему, сделать? Вынести тебя отсюда на руках? — Она хмыкнула — сценка представилась ей забавной.
— Помоги мне, — взмолился Орибаз. — Я ведь выполнил все, что ты приказала.
— Да, и я довольна тобой. Ты свободен.
— Я умру, если ты оставишь меня без помощи!
— И кто в этом будет виноват? Неужели я? — Принцесса пожала плечами.
— Дай мне немного твоей магии, чтобы я мог доползти до выхода, — попросил моряк. — Неужели тебе жаль уделить мне такую малость?
Катурия нахмурилась.
— Не слишком ли много ты на себя берешь? По-моему, ты обнаглел! Кто ты такой, чтобы требовать у меня магии?
— Ты не хочешь или не можешь? — прямо спросил он.
Она пристально посмотрела на него:
— А сам ты как считаешь?
— Мне кажется, ты израсходовала слишком много сил, когда натравила монстра на своего мужа… Магия никогда не дается даром.
— Ты довольно много знаешь об этом! — похвалила Катурия.
— Я моряк, мне многое довелось повидать… — Он вздохнул.
Катурия сказала:
— Я дам тебе толику магической силы, но совсем немного, иначе я просто упаду и не сумею подняться.
— Я мог бы вынести тебя на руках, — предложил он с новой надеждой, вспыхнувшей в его глазах. — Дай мне побольше. Отдай мне все свои силы, и ты не пожалеешь, клянусь.