— А я тебе уже говорил, что она моя, — возразил Рамбалан. — Это жреческий перстень. Его носили служители Ингерады еще в незапамятные времена — до Падения Кристалла.
— Кажется, тебе многое известно об этой безделушке, — бросил Иларус нарочито небрежным тоном.
Лицо Рамбалана передернулось, словно от боли.
— Не отзывайся о нем столь непочтительно! — воскликнул он.
— Ладно. — Капитан вздохнул. — Похоже, отделаться от тебя я могу только одним способом — выкинув за борт.
Рамбалан пожал плечами.
— Если тебе так угодно…
— Почему ты этого не боишься?
— Потому что если бы ты хотел отправить меня за борт, я бы уже кормил рыб, — ответил Рамбалан.
— Как тебя зовут?
— Рамбалан.
Иларус вздрогнул. Несомненно, он прочитал имя, написанное на перстне.
Рамбалан заметил это и позволил себе улыбнуться.
— Стало быть, теперь ты мне веришь! — вымолвил молодой моряк.
— Я верю… что ты видел это кольцо раньше, — медленно проговорил Иларус. — Но ты не убедил меня.
— Это кольцо моего предка, — объяснил Рамбалан. — Моя мать продала его торговцу в тяжелый для нас всех день. А ты купил его в лавке Атреуса.
— Понятия не имею, что это была за лавка, — буркнул капитан. — Я зашел туда от скуки.
— Почему ты купил это кольцо? — настаивал Рамбалан.
— Кажется, это мой корабль, и вопросы здесь задаю тоже я, — напомнил Иларус.
— Хорошо… — Рамбалан сдался. — Пусть будет по-твоему. Но… — Он встретился глазами с капитаном и повторил: — Но почему же ты купил перстень?
— Потому что мне так захотелось! — резко произнес Иларус. — Потому что он… на самом деле он мой. Мои предки служили Ингераде в ее храме в столице Империи Света еще задолго до того, как Кристалл был уничтожен. Любая святыня из того, прежнего, храма для меня бесконечно драгоценна.
— Ты видел Плавучий Храм среди вод? — спросил Рамбалан. — Тебе являлась богиня? Она показывала тебе свое исчезнувшее святилище?
Иларус кивнул.
— Теперь я действительно верю тебе, — проговорил он. — Нет ничего случайного в нашей встрече. Она была предопределена судьбой и богами. Тебе суждено было найти перстень… и меня. — Он помолчал немного и улыбнулся. — Однако не воображай, будто в моем лице ты обрел друга или равного себе товарища. И перстень я тебе не отдам. Твоя семья утратила его, а я подобрал. Ты будешь служить на моем корабле, а когда мне удастся наконец осуществить мою мечту и возродить древний храм Ингерады среди вод, — будешь служить богине… если такой окажется ее воля.
Перстень жреца Ингерады обладал особенностями, о которых не подозревали первые его владельцы. Возможно, особенности эти «дремали» в перстне и только ждали случая высвободиться. Но не исключено и другое: богиня наделила артефакт этими свойствами позднее, когда ее храм в столице Империи Света был разрушен. Этого так никто и не выяснил.
Да и стоило ли копать так глубоко? Главным оставалось другое. По желанию человека, надевшего перстень на палец, море заволакивало туманом, наступало полное безветрие, а корабль двигался сам собой, без всякой видимой причины. Продолжалось это не слишком долго — но достаточно, чтобы подобраться незамеченными к какому-либо острову или кораблю, а потом так же незаметно скрыться.
Разумеется, Иларус никогда бы по доброй воле не расстался с таким сокровищем.
В отличие от Рамбалана, пиратский капитан всегда знал о своем происхождении. Его род считался древним и знатным, и семейная история уходила в глубину веков. Однако с каждым новым поколением семья Иларуса все более беднела и утрачивала влияние. С большим особняком в Забергане пришлось расстаться. Когда на свет появился сам Иларус, его родители едва сводили концы с концами. Будущий пират родился в нищей хижине на самой окраине города.
Он рос, осознавая, что судьба несправедливо обошлась с ним, что его обделили, отняли у него все — власть, положение в обществе, даже возможность уважать самого себя. Он подрабатывал, помогая домохозяйкам чистить рыбу. Уходил в море с рыбаками. Чинил снасти и лодки.
Очень рано Иларус понял, что честным трудом никогда в жизни не сумеет сколотить достаточно большое состояние и уж точно не вернет своему роду былой почет. Он начал подумывать о карьере морского разбойника в тринадцать лет, а в четырнадцать уже стоял на палубе пиратского судна.
Мать Иларуса — в отличие от матери Рамбалана — берегла единственное, что осталось ей от предков-жрецов, — тонкий кожаный пояс с медными бляшками, сделанными в виде морских раковин. Иларус забрал его с собой, когда уходил в плавание в последний раз — чтобы никогда не вернуться в родительский дом.