Капитан «Крыла Смерти» ловко отбивался сразу от двоих соперников. Он успевал поворачиваться и наносить удары, так что человеческий глаз просто не мог уследить за движением его посоха.
По сравнению с Огуном Рамбалан был самым настоящим деревенщиной, а посох, которым он вооружился, был в его руках немногим лучше обыкновенной дубины.
Лучники, в том числе и взятые с «Принцессы Черепахи», вели собственное сражение, снимая стрелами врагов.
«Крыло Смерти» начало погружаться в воду: «Перстень морей» протаранил его чуть ниже ватерлинии, и в трюм пиратского судна хлынула вода.
Тем не менее сражение на палубах обоих кораблей продолжалось. Пираты с «Крыла» перебрались на «Перстень» с явным намерением захватить судно Иларуса. Если на «Принцессе» Иларус щадил моряков, то здесь ситуация была иной: никому не следовало рассчитывать на снисходительность капитана. Битва велась только насмерть.
Рамбалану удалось отбиться от одного из врагов, но другой сильно ударил его по голове. Несдобровать бы Рамбалану, если бы на выручку не подоспел Клем: скользнув, как змея, снизу, парень вогнал нож между ребер пирата, а затем перекатился по доскам палубы, вскочил на ноги и увернулся от атаки следующего врага. Безоружный, он уходил от противников, словно танцевал, и так продолжалось до тех пор, пока Клему не удалось вновь завладеть оружием, на сей раз тонким коротким мечом — или длинным кинжалом, который принадлежал одному из погибших с «Крыла Смерти».
Наконец стало очевидно, что моряки «Перстня» одержали верх Люди Огуна начали сдаваться, однако Иларус не спешил принимать их покорность. Одного за другим расстреливали лучники. Побежденным просто не давали возможности попросить о милосердии. Рамбалан заметил, что Иларус никого не бросил за борт живьем: все пираты с «Крыла» сперва получали стрелу в грудь — если, конечно, сам Иларус не давал себе труд перерезать им горло. Всю палубу «Перстня морей» залила кровью, и это, по мнению Рамбалана, было немногим лучше повешенных на реях «Крыла».
Только один человек избежал общей участи. Он по-прежнему стоял на палубе тонущего корабля. Это был не капитан — труп Огуна с рассеченной головой Иларус лично швырнул в волны. Нет, какой-то другой пират отказался разделить участь своих собратьев и предпочел сгинуть в волнах.
Рамбалан вдруг встретился с ним глазами и вздрогнул: молодому моряку показалось, что тонущий вместе с кораблем пират улыбается. Улыбается так, словно ему известна некая тайна. И, более того, эту тайну Рамбалан каким-то образом с ним разделяет.
Моряк ничего не успел ни сказать, ни даже подумать: поднялся водоворот, поглотивший судно Огуна навсегда…
Руки Иларуса были покрыты красными брызгами, вся его одежда была запятнана, сапоги порыжели. Другие моряки выглядели не лучше, да и сам «Перстень», кажется, получил право именоваться кораблем смерти.
Иларус улыбался.
Огромная волна зародилась в недрах моря. Она поднялась над «Перстнем», помедлила и мягко опустилась на судно. На короткое время все как будто погрузились под воду. Дышать было нечем, глаза щипало от морской соли… Но длилось это очень недолго. Волна схлынула, никому не причинив вреда.
Палуба «Перстня морей» была абсолютно чиста, и нигде, ни на руках, ни на одежде, ни на оружии не осталось ни пятнышка чужой крови.
Далеко на севере, в башне среди руин бывшей столицы Империи Света, призрачный владыка Диган соединил пальцы рук в кольцо. Пустое пространство между ними сразу же заполнилось клубящейся белой субстанцией, которая постепенно успокаивалась и разглаживалась, превращаясь в зеркало. И в этом зеркале стали видны фигуры сражающихся людей, очертания двух кораблей, тонущего и плывущего… Диган нетерпеливо качнул головой, как бы подгоняя видение.
— Где же ты, мой Тьяга? — прошептал он. — Где ты?
Видение послушно переместилось на палубу «Крыла Смерти», и владыка Диган узрел наконец того, к кому взывал и о чьей судьбе беспокоился.
Одинокий моряк стоял на палубе погибающего корабля. Он улыбался, как будто предвкушал встречу с чем-то необычным и прекрасным.
Несколько лет назад этот человек, Тьяга, был простым охранником в купеческом караване. Он не состоял ни в Ордене, ни в гильдии гладиаторов. Обычное отребье, нашедшее себе приют на северных пустошах, в предгорьях. Он нанялся провести купцов по опасным землям — мимо руин погибшей столицы… Многие тогда погибли, разорванные когтями и клыками вечно голодных тварей, а Тьяга и еще несколько человек были захвачены Бардесаном.
Один только Тьяга изъявил полное и добровольное согласие служить повелителю и охотно, даже радостно передал свою судьбу в руки Бардесана. Один только Тьяга… Он хотел жить — и, кроме того, он хотел жить хорошо. Богато, в роскоши. Все это было ему обещано.