До постигшего ее несчастья эта девушка была очень красива. И, несомненно, что она знатного рода.
Словно читая мысли Илькавара, Эрин чуть повернула к нему голову и проговорила:
— Когда-то я слышала о том, что сесть верхом на грифона дозволено лишь женщине, и при том из аристократической семьи… Решила проверить.
— Кто ты, Эрин? — спросил Илькавар.
— Тан Гвирион никогда не рассказывал тебе о том, что у него была младшая сестра? — По голосу слышно было, что Эрин улыбается. — Я была жрицей Вереса, одной из тех воинственных дев, что прославляют свое божество в жестоких битвах. У меня был отряд — пятнадцать человек из Ордена. Как и я, они посвятили свою жизнь Вересу. Мы охраняли людей от жутких существ, что гнездятся в руинах бывшей столицы и на болотах вокруг нее. В одном из сражений нас окружили. Мутанты — искаженные извращенным человеческим умом существа… нелюди, нежить… Мои воины погибали один за другим, но я оставалась невредимой. Как будто мои враги получили приказ — щадить меня, сохранить мою жизнь любой ценой. Когда я поняла это, то принялась рубить налево и направо, не заботясь о том, чтобы отбивать удары. Моя догадка оказалась правильной: мутанты падали под моим мечом, но избегали причинять мне вред. Наконец они набросились на меня и обезоружили. Они придавили меня к земле, связали и потащили куда-то. Не могу сказать, долго ли мы путешествовали подобным образом, — я задохнулась и потеряла сознание.
Когда я пришла в себя, то увидела, что лежу на полу в каком-то темном помещении. Луна светила прямо в окно. На противоположной стене коптил факел. Мои руки не были связаны. Я встала и подошла к окну.
Я находилась в высокой башне, откуда открывался вид на болота и развалины столицы. Залитые лунным светом, руины выглядели зловещими… и прекрасными.
«Красивый вид», — произнес голос за моей спиной.
Я обернулась и увидела человека в плаще с капюшоном. Он представился, назвал свое имя — Бардесан, поклонился.
«Мы рады приветствовать здесь жрицу Вереса, сестру высокородного Гвириона, — объявил он. — Ты уже имела возможность убедиться в том, как велико могущество повелителя. Разумеется, столь знатной и отважной особе уготована высокая участь: ты умрешь не сразу… Я постараюсь растянуть твои мучения на несколько дней».
Я не ответила, и мерзкие уроды приковали меня к стене. Мне не давали ни еды, ни питья. Я провела в башне три дня. Каждую ночь являлся этот Бардесан и издевался надо мной. Это доставлло ему отвратительную радость, я видела это по его лицу. Я слабела — и была рада этому: скоро кошмар закончится.
На четвертую ночь Бардесан сказал мне: «Эта ночь — последняя. Больше ты не выдержишь, а жаль. Давно я так не развлекался».
«Я жду смерти как освобождения», — ответила я.
Его лицо странно светилось под капюшоном, но у меня не осталось сил даже на то, чтобы испугаться.
«Мой господин приложил свои уста к моим, — объявил Бардесан, — и влил в мою гортань свое дыхание… Я обладаю властью покарать тебя».
С этими словами он откинул капюшон, и я увидела, что его лицо словно бы охвачено ярко-синим пламенем. Он открыл рот, и нестерпимый жар вырвался из его горла. Магический огонь, которым окатил меня Бардесан, обжигал кожу, уничтожал зрение, крошил зубы. Он преображал всю мою природу. Я словно бы умирала и рождалась каждое мгновение. Это была бесконечная агония.
А потом… все было кончено. Бардесан без сил лежал на полу, скорчившись под своим плащом. Он трясся, как в лихорадке. Я могла бы убить его одним ударом кулака, если бы нашла в себе силы сжать кулак. Но у меня не было этих сил. Все мое тело горело, один глаз ничего не видел… В окно светило солнце. Мои цепи превратились в пепел, одежда, волосы — все сгорело. Но я была еще жива.
Я выбралась из башни — не столько потому, что хотела жить, сколько потому, что не хотела подыхать, как животное, в этом проклятом месте. Пока светило солнце, мне нечего было бояться, и я проползла через всю бывшую столицу, через болота. Солдаты из Ордена, посланные на поиски нашего отряда, подобрали меня недалеко от дороги. Я рассказала им о случившемся и, как только смогла ходить без посторонней помощи, оставила Орден, свое служение жрицы Вереса, всех, кого знала по прошлой жизни, — и начала новую жизнь отшельницы.