И ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ПРОИЗОШЛО НА РУИНАХ?
— Диган! — вырвалось у Дерлета. — Я стоял лицом к лицу с мертвым императором, и он говорил со мной, и я…
— Точно, — усмехнулся Тьяга, когда Дерлет запнулся. — Вижу, ты начал вспоминать. Очень хорошо. Наш повелитель все продумал. Я сам, по собственной воле, склонился перед ним, и он удостоил меня высокого доверия. Он открыл мне глаза. Я всегда осознавал, что делаю и почему. Я не был слеп. В отличие от тебя, я не находился в тупом забвении случившегося. Не так произошло с другими — с тем глупым моряком, Спаруном, и с тобой… Вы оба кое-что забыли… Но час пробил, и скоро ты вспомнишь обо всем. И тогда ты тоже добровольно подчинишься владыке. Ты поймешь, в чем твоя судьба.
— Что ты сделал? — спросил Дерлет. — Кто ты?
— Я? — Тьяга засмеялся. — Владыка спас меня, когда этот жалкий потомок жрецов Ингерады, Иларус, пустил ко дну наш корабль, «Крыло Смерти». Владыка освободил мой дух из оков погибающего тела. Я вышел на волю, я возвратил к жизни мой корабль и всех моих товарищей, и теперь все мы служим Императору Дигану. Плавучий Храм Ингерады пытается вставать на нашем пути. Несколько раз ему удавалось разбить нас, но всякий раз «Крыло Смерти» восстает из волн и снова принимается преследовать богиню и ее жреца…
— Но я ведь ты… ты вовсе не бесплотный дух. Я вижу тебя, и ты похож на человека, — возразил Дерлет.
— Я могу принимать любую форму, какую пожелаю, — отозвался Тьяга, открывая в усмешке щербатый рот. — Сейчас я выгляжу в точности так же, как при моей жалкой земной жизни… Однако слушай, Дерлет. Ты важен для нашего владыки. Твои предки соорудили вокруг Турриса магическую стену, через которую не в силах пробиться порождения ночи, обитатели подземного мира под болотами, жители мертвой столицы… Магов, которые работали над этой защитой, было несколько, но от большинства не осталось прямых потомков. Ты — последний. Ты знаешь, как уничтожить стену. Владыка Диган направил к тебе Спаруна, этого ничтожного бедолагу, который только на одно и сгодился — сыграть роль посыльного. И как ни был он ничтожен, он все же справился — ты побывал на руинах и отдал Дигану свое слово.
— Слово? — переспросил Дерлет. — Я не помню, чтобы я…
Как сквозь сон, проступило воспоминание: горящие в темноте глаза, зловещий шепот… Что же произошло на руинах? Какое слово он отдал?
— Ты подарил ему свое имя, Сокрытый, — усмехнулся Тьяга. — И он призывает тебя. Дерлет, Дерлет, Дерлет! Ты помнишь, как снять магическую защиту со стен Турриса.
Дерлет покачал головой, но слова сами собой пришли к нему на уста. Он закусил губы, однако это не помогло. Кровь потекла у него по подбородку, распухший язык с трудом шевелился во рту, и сами собой звучали заклинания… Слова, которые он помнил с детства. Ничего не значащие сочетания звуков. Дерлет полагал, что это какой-то бессмысленный детский стишок, считалочка или «просильная песня», которую поют малыши, выклянчивая у взрослых угощение.
Вот, значит, каким путем в роду Сокрытых вкладывали в память потомков то самое роковое заклятье! Но для чего это делалось?
— Тот, кто хранит ключ от магической стены, обладает властью, — шипел Тьяга. — Твои предки не хотели расставаться с этой властью. Им нравилось думать, что в их руках — безопасность города. Они были очень горды, а ведь именно гордость погубила человеческий род и уничтожила Кристалл Вечности! Люди были слишком самонадеянны, и это лишило нашего господина его наследия — императорского трона. Подумай об этом. Подумай об этом хорошенько, когда будешь размышлять о поступках твоих предков, Сокрытый!
— Это в характере… Сокрытых… — прошептал Дерлет. — Владеть знанием и не знать о том, чем владеешь…
— Не отвлекайся, читай заклятье! — грубо прикрикнул на него Тьяга.
Дерлет выговорил последнее слово и закрыл лицо руками. Чары спали. Дерлета сотрясала крупная дрожь. Смех Тьяги еще был слышен, когда призрачный корабль растворился в воздухе, и холодный ветер вновь принялся трепать плащ на плечах Сокрытого.
Великая Арена Турриса была расцвечена праздничными флагами. Огромные статуи, изображающие бойцов, украшали вход на ристалище. Медные трубы ревели после каждого объявления, выкрикиваемого специальным герольдом. Золото, медь, дорогие переливающиеся под солнцем одежды, сверкающие доспехи, сияющие мечи и наконечники копий — все это слепило, восхищало, радовало глаз.