Ронселен хмыкнул.
— Вот возьмут нас на абордаж — тогда и увидишь, как этого «не может быть»! — зловеще пообещал он. И заорал матросам: — Вооружитесь и гребите, чтоб вас поглотило чрево пучины! Гребите, вы, отрыжка кальмара! Гребите изо всех сил! Это «Крыло Смерти» — если оно нас догонит, то в живых не останется никого!
«Облачная Птица» постепенно набирала ход, но за это время пират приблизился настолько, что Спарун мог уже различать маленькие фигурки на его палубе. Вместе с остальными своими товарищами хозяйский сын отчаянно налегал на весла.
Неуместно мелькнуло у Спаруна в уме воспоминание… Одна сказка, которую он слышал в детстве.
…Давным-давно люди плавали не на кораблях, а на гигантских черепахах. Эти черепахи были так добры, что позволяли людям прикреплять к их панцирям мачты, устанавливать паруса. Черепах радовало, когда сила ветра влекла их вперед; что до тяжести пассажиров, то могучие животные попросту ее не ощущали.
Так продолжалось очень долго, пока не случилось однажды страшное дело. Поссорились между собой два злых человека. Каждый уселся верхом на черепаху и устремился на противника. Черепахи поначалу даже не поняли, что происходит… а потом было уже слишком поздно. Одна из черепах получила смертельные раны в шею, ее выбросило на берег, панцирь ее был разбит, и птицы расклевали ее тело.
С тех пор черепахи не доверяют людям. Они плавают где-то далеко в южных морях, но ни один моряк никогда их не встречал на своем пути…
— …гребите, акулья закуска, гребите, мерзавцы!.. — донесся до слуха Спаруна голос капитана.
Пираты немного отстали. Спарун наклонил голову и обтер пот со лба о плечо, не переставая налегать на весло. Неужели они действительно оторвались? «Крыло Смерти» уменьшалось, исчезало за горизонтом… Спасение!
Внезапно Спарун осознал: нет, не будет им нынче спасения. Он не смог бы объяснить, откуда к нему пришло это знание. Ему как будто передались чьи-то мысли… Неизбежная смерть отметила сегодня своей печатью «Облачную Птицу». Говорят, моряки чувствуют такие вещи…
Но ведь пираты действительно остались позади? Против этого не поспоришь — очевидность есть очевидность. Так почему же так больно сжимается сердце? Оно тоскует, ощущая надвигающуюся гибель…
— Капитан, они уходят!
В голосе матроса прозвучало неподдельное отчаяние. Казалось, бегство «Облачной Птицы» причиняло ему физическую боль. Пиратский капитан обернулся и поглядел на него, высокомерно задрав брови:
— Кажется, ты что-то произнес, Тьяга?
Тощий матрос криво улыбнулся. Спереди у него недоставало двух зубов, что почему-то придавало его улыбке хищный вид.
— Они уходят, капитан, — повторил Тьяга. — Этого нельзя допустить.
— Наглец! — Капитан ударил его по лицу. — Отойди и не смей давать мне советы.
Тьяга опустил голову и бросил на капитана злой взгляд.
— Это ошибка, — буркнул он, однако дальше спорить не осмелился и отошел в сторону. Он схватился руками за борт, с тоской наблюдая за убегающей «Птицей». — Нельзя им позволить уйти вот так запросто.
Тьяга жаждал крови.
Он плавал на «Крыле Смерти» уже второй год. Странный человек — ни с кем не сходился близко, от вина становился только мрачнее, грабил без интереса и жадности и приобрел репутацию крайне нежелательного клиента среди береговых девиц — они не любили его за жестокость и неспособность получить удовлетворение.
Единственное, что вызывало у Тьягы подобие радости, было кровопролитие. Лишь вдыхая чужую смерть, он чувствовал себя живым.
— Ты погибнешь, — шептал он вслед «Облачной Птице». — Не надейся на благополучный исход. Ты утонешь сегодня. Я вижу это, поверь, я это вижу!
Перед «Облачной Птицей» стремительно росла огромная скала.
Обычно корабли проходили пролив между островами во время прилива, когда вода стояла высоко, но на сей раз обстоятельства потребовали не мешкать. Когда Ронселен понял, что натворил, было уже слишком поздно.
Спасая судно от пиратов, капитан невольно завел его в другую ловушку.
— Лево руля! — заревел Ронселен.
Бросив весло, Спарун с ужасом смотрел, как перед ним буквально из пустоты поднимается белая стена.
Слишком поздно!
Раздался оглушительный треск, и сразу же в несколько огромных пробоин хлынула вода. Нос корабля задрался, корма ушла глубоко в воду. «Товар пропал», — подумал Спарун и вдруг истерически расхохотался. Он, несомненно, погибнет через несколько минут — и все же не перестает думать о том, как недоволен будет отец потерей корабля и товара.