— Ты это чувствуешь? — прошептал Дерлет.
Спарун ответил в полный голос:
— Ты имеешь в виду какое-то существо в развалинах? Разумеется. Мне кажется, я даже видел его пару раз. Боковым зрением. Мелькнуло что-то — вон там, на самой высокой из сохранившихся стен.
Он махнул рукой. Жест был таким же нарочито беспечным, как и интонация.
— Идем, — позвал Спарун. — Попробуем захватить его.
— О чем ты говоришь? — Дерлет не верил собственным ушам. — Это ведь наверняка очень могущественный маг…
— Или призрак мага, — добавил Спарун. — Тебе доводилось иметь дело с призраками?
— Нет. И ты ошибаешься, когда предполагаешь, будто я хорошо владею магией. Мне, конечно, известны некоторые приемы, однако я никогда не претендовал на знание по-настоящему могущественных заклинаний, и…
Он не успел договорить. Внезапно лицо Спаруна изменилось, глаза сузились, губы сжались, скулы заходили ходуном, как будто моряк что-то пережевывал. На мгновенье он опустил веки, прислушиваясь к чему-то, чего Дерлет, как ни старался, различить не мог. И вдруг густая краска залила лицо молодого моряка. Можно было подумать, будто его застали за мелкой кражей или уличили в каком-нибудь недостойном, хотя и не слишком серьезном проступке.
— Что с тобой? — спросил Дерлет.
Не отвечая, Спарун схватил его за руку повыше локтя и сжал пальцы, словно тиски.
— Отпусти! Что ты делаешь? — Дерлет попытался высвободиться, но моряк держал его крепко.
— Ты ведь сам пришел на эти развалины, — проговорил Спарун сквозь зубы. Он посмеивался, покачивал головой. — О да, Дерлет из Турриса, ты явился сюда добровольно. Ты лично захотел войти в эту башню, хоть я и отговаривал тебя. Проклятье, я ведь обо всем забыл! Я напрочь обо всем забыл и только теперь вспомнил… Где-то в глубине души я знал, что обязан тебя отговорить, но какое там! Ты ведь ученый, самостоятельный человек… Точнее, не совсем человек, а, Сокрытый? Ты — родич оборотней, и люди тебе не указ. И уж тем более ты не захотел слушать такого, как я. Кто я такой для тебя? Неудачник, потерявший корабль!.. Но ты понадеялся на себя, ты был чересчур невнимателен к другим… Ты не слушал моих советов — и теперь слишком поздно. Ты поплатишься за все… Мой господин! Мой господин! — внезапно выкрикнул Спарун. Моряк поднял голову, высматривая в высоте кого-то невидимого. — Бардесан, я привел тебе этого человека, как ты и приказал!
— С кем ты разговариваешь? — ученый из Турриса тщетно дергал руку, пытаясь избавиться от хватки своего спутника. — И кто такой Бардесан?
— Бардесан — глава ордена Посвященных, которые ничего так не желают, как вновь возвести на трон владыку Дигана…
— Дигана? Да о чем ты толкуешь, в конце концов! — возмутился Дерлет. — Что с тобой? На тебя наложили заклятие? Странно — почему оно проявилось только сейчас?
— А я ведь отговаривал тебя, — твердил, смеясь, Спарун. Его лоб покрылся капельками пота. — Я ведь не хотел идти в башню. Я вообще не помнил… — Он схватился за голову, выпустив, наконец, Дерлета, уселся на камни и застонал. — Они что-то сделали со мной, чтобы я не помнил. Но кто-то постоянно звал меня, а если я пытался свернуть в сторону, меня наказывали… О, как было больно, как больно! И эти сны. После снов я всегда точно знал, что нужно делать. Если я не делал этого, меня опять наказывали — во сне, в кошмарном диком сне, после которого болело тело. Но я не помнил подробностей, никогда не помнил! Не надо было тебе идти в руины, Дерлет. Тебя погубило любопытство. Ты желал прочитать книгу, дневник древнего мага… А я — я до безумия возжаждал драгоценностей — богатства, которое оправдало бы меня в глазах отца. Это стало помешательством, не так ли? И теперь задумайся и ответь: как много в этом неистовом стремлении получить желание было твоего, твоего собственного, и сколько в этом желании было чужого, внушенного тебе со стороны? Ты не знаешь? Я — не знаю! Не обвиняй меня за то, что я завел тебя в ту самую ловушку, в которую угодил и сам. Я лишь хотел помочь… Воистину, любопытство и алчность губят людей, и даже Котру не в силах нас спасти.
Он поднял лицо и посмотрел прямо в глаза Дерлету. Ученый поразился тому, каким бледным стал моряк, как лихорадочно блестят его расширившиеся зрачки.