Длинные ветви, раскинутые в стороны, как руки, были толстыми, узловатыми. На нижних почти не росло листьев, зато верхушка по-прежнему зеленела, и в ней шелестел ветер. В стволе чернело большое дупло — наверняка, приют какого-нибудь ночного зверя, который находит здесь убежище от дневного света.
Трое путников приблизились к дереву, и Фавиол не без удивления понял, что испытывает чувство, очень похожее на благоговение. Как будто само Время глядело на него, приняв обличье старого дерева.
— Вот здесь и передохнем, — предложил Элаин.
Его спутники с облегчением опустились на землю, используя выступающие корни как сиденья. Элаин, однако, усаживаться не спешил. Он все не мог оторваться от болота. Его явно беспокоила эта возможная переправа для разного рода нежити. Наконец он выдал свои мысли, проговорив:
— Удивительно, как никто из Кабаллона не догадался покончить с этой плотиной.
— Возможно, ее охраняют, — предположил Фавиол.
— Ну и что? — Элаин пожал плечами. — Как бы хорошо ее ни охраняли, всегда можно набрать достаточно большой отряд, чтобы разрушить переправу.
— Или попросту не знаю о ее существовании, — прибавила Ликка.
— Как такое возможно? Ведь нечисть бродит под самым городом! — Элаин начал горячиться.
— Я думаю, — сказал Фавиол, — что все нападения нежити приходятся либо на Гнилое Копье, где никому не придет в голову разыскивать пропавшего человека, либо на путников, идущих по дороге. Орниш, очевидно, приводил своим «товарищам» наиболее лакомые «кусочки»…
Разговор прервался появлением Атессы. Девушка пришла одна, ее брат остался в Гнилом Копье.
Сейчас, когда у Элаина появилась возможность рассмотреть эту девушку хорошенько, пока она приближалась, он отметил то, что прежде ускользнуло от его взгляда. Во-первых, Атесса, несмотря на жалкие лохмотья, в которые она была облачена, держалась на удивление горделиво. Заносчивостью осанки она могла бы поспорить с легендарной королевой Катурией. Во-вторых, она была красива, и скрыть этого не могла никакая грязь, пятнавшая ее лицо. И только мертвые, пустые глаза все портили.
Ликка перехватила взгляд Элаина, устремленный на Атессу, и насторожилась, как будто беспокойство командира передалось и лучнице. Она осторожно сняла с плеча лук, вытащила стрелу, но сделала это все как бы невзначай, не демонстрируя никаких агрессивных намерений.
Атесса засмеялась.
— Я пришла одна! Неужели вы боитесь меня, вы, трое вооруженных людей?
— Нет, — отозвался Элаин. Он тряхнул головой, как будто прогоняя наваждение. — Разумеется, нет, Атесса. Никто не боится тебя и никто не испытывает к тебе враждебных чувств. Мы все рады, что ты пришла.
— Хорошо. — Она кивнула. — К делу. Надеюсь, мои добрые соседи хорошенько запомнили, как я прогнала назойливых чужаков и даже не взяла от них деньги, иначе в моей жизни появятся сложности.
— Если ты достаточно хорошо умеешь притворяться и заметать следы, то, поверь, никаких неприятностей у тебя не будет, — заверил ее Элаин.
— О чем вы хотели говорить?
— Полагаешь, мы готовы заплатить тебе за разговоры? — вмешался Фавиол. Ему очень хотелось поставить эту дерзкую нищенку на место.
— Что-то сомневаюсь я, что вам нужны от меня услуги другого рода, — отрезала Атесса и смерила Фавиола нахальным взглядом.
Фавиол отвернулся. Ему стало неприятно и даже стыдно, как будто его уличили в дурных мыслях.
Элаин заговорил так спокойно, как будто никакого обмена резкостями только что не произошло:
— Не будем отнимать твое драгоценное время, Атесса. Речь идет об одной вещи. О магическом артефакте, который, как стало известно Ордену, находится сейчас в Гнилом Копье. Тебе что-нибудь известно об этом?
— О чем? — спросила Атесса как ни в чем не бывало. — Кажется, я не состою в Ордене. Уж тебе-то, красавчик, должно быть об этом известно, ведь ты сам из Ордена и ни разу меня не видел в вашей крепости.
Элаин слегка покраснел.
— Я в Ордене недавно… Может быть, ты приходила в крепость еще до меня.
Атесса пронзительно рассмеялась.
— Да, с тобой не соскучишься! Хочешь жениться на мне?
— Нет, — сказал Элаин.
Атесса дружески хлопнула его плечу.
— Ценю прямоту в мужчинах и женщинах. — Она покосилась на Ликку, которая все еще вертела в пальцах стрелу. Ликка не стала отводить глаза. Ей нечего стыдиться. А вот Атессе следует поостеречься и не размахивать руками так резко. Одно неверное движение с ее стороны, один лишь жест, который может быть истолкован как агрессия, — и стрела Ликки слетит с тетивы.