— У вас всё такое… хрупкое, — озвучил оскалившийся я, морщась от боли.
Просто заморозка металла этой подлючей двери требовала уйму эфира. А получение его было сродни питью кислоты, блин!
Но ждать “спецов-спиритоловов” я точно не собираюсь, так что пришлось терпеть. На двери сконденсировались морозные разводы, под мат по селектору и ошалевшими взглядами техника. И, наконец, дверь стала практически идеально прочной. И идеально хрупкой. Тыкнул я её ледяным когтищем, и по металлу побежали трещины. И заклятье, не дающее мне проникнуть сквозь эту железку начало деструктурироваться.
— Бугагашеньки, — умеренно поликовал я. — Прощайте, неудачники… впрочем, это я уже говорил, — признал я, летя к телу.
За спиной в калитке была ломаная дыра, в окружении трещин. Окружённая узорами изморози, симпатичными… и рассыпающимися вместе с кусками двери.
Блин, будем надеятся, что этого технаря не прибьют в процессе расследования. Немного жалко будет.
А ещё — это называется “облом”. Качественный такой, прям эталонный. Думал, самый умелый-умелый, а тут всё в кибермагопанке и дурачьё, с уместной самоиронией думал я, двигая уже в теле к конусу. Вот вам, господин Карачун, по наглому ледяному рылу.
Ну а делать-то что, остановил я приступ самоиронии и самоехидства. Ну хорошо, стотысячелетняя цивилизация способна установить “спиритуальную опасность” вне тела. И есть у меня подозрения, что “душевная проверка” проводится. Потому что часть эфирных воздействий перед алярмом были явно того же типа. Видимо, первая часть — на характерные черты, которые мой медиум прошёл. А вторая — на “общее состояние”, в котором я карачунисто засветился.
И, что самое поганое, я НЕ ЗНАЮ магии душ. Очень мало знаю по тому, как она работает и с какими “оттенками” энергий. Моя даймон, моя ассимилировать, мдя.
В общем, облом. И надо дальше думать. Потому что немного информации я получил, но ни черта мне эта информация путь в Беловодье не облегчает. Хотя мое оставление тела, с точки зрения моего “реализуемого желания” — довольно полезная штука. Постарался я найти хоть что-то хорошее в неприятном обломе, да и завалился в конус. Вите говорил сутки, а самого и пары часов не было, хмыкнул я. Впрочем — она, судя по реакции, не возражает, что тоже “что-то хорошее”, веско заключил я.
14. Экзафальмонический гельминт
После утешения обломанного меня и прочих мероприятий, я решил успокоиться и подумать. Расставить приоритеты и составить планы и вообще.
Итак, у меня до момента, когда Ола активирует запасное тело в Беловодье, есть около местного года. Тело проживёт ещё лет пять, по-местному же.
Это — много, по девчонкам я уже скучаю, но тут мне местный Мир очень удачно подвёл Виту. То есть, не слишком хорошо “в общем”, но терпимо даже в плане комфорта и эмоций. Девчонка действительно хороша, и, если бы не мой хитрый пожелательский план, то я бы всерьёз планировал её модификацию под Беловодье. А насчёт возведения гаремы лютой… Да справился бы, жорун подери! Тентакли отрастил бы, достаточные для своевременного удовлетворения нужд половых девчонок. Тут вопрос не столько тела, сколько привязанности и эмоциональной близости, а Вита приятна в первую очередь именно этим, так что можно и на тентакль-другую можно пойтить ради мира и любви в семье.
Но это ладно, да и, скорее всего, не понадобится, что и к лучшему. А мне без девчонок грустно, да и им без меня. И спиногрызы подрастают, напомнил себе безалаберный папаша я. Но при всём при этом, цейтнота нет, никто мне руки ни тела, ни даймона не выкручивает. И бросаться на Башню Миров с леденящим кровь хихиканьем (с высоковероятной перспективой безблагодатного сдыхания) просто не нужно.
Соответственно, в самом худшем варианте я через пять лет аккуратного копошения вокруг Башни понимаю, что как-то мне не копошится. Может и раньше, но крайний срок — пять лет. И, через пять лет, я становлюсь Отмороженным. Отмороженным мазохистом — начинаю грызть и использовать местный эфир не как сейчас, в стиле обморочной пионэрки, а на износ. За три года адских ощущений я смогу в данном Мире контролировать достаточно эфира, чтобы выписать люлей той же амёбище. На чистом объёме контролируемого эфира, не говоря о том, что за годы всевозрадостнейшего мазохизма я ещё и контролируемость и управляемость подниму не слабо. С волей. Тут главное — кукухой не уехать, и чтобы “всевозрадостнейший” был в кавычках.
Ну и пробьюсь в эту Башню, невзирая на вопли виновных и причастных и их жалкое копошение.