«Значит, тот, кто мне помогал…»
«Родом с Альризы и очень силен».
«Сильнее Лидера храма Воинов?»
«Даже не сравнить».
«Не понимаю. Тот, кто сильнее Главы воинов… должен сам быть, по меньшей мере, Воином? Почему его не выявили? Получается, он — беглый преступник?»
«Вероятно. Поэтому берегись, Аэ. Будь очень-очень осторожна».
Даэна поджала под себя босые ноги и положила на колени платье для официальных приемов, в которое не успела переодеться перед уходом с Совета. Дорогое одеяние неожиданно соскользнуло вниз и упало в реку. Даэна не стала его подбирать, и когда кусок ткани, на материализацию которого она в свое время потратила уйму энергии, унесло течением, девушка сняла с волос и бросила ему вслед нить жемчуга.
Западня захлопнулась. Жрица ощущала себя беспомощным оатоном (12), отправленным Альризой на заклание, но отнюдь не тем, кто свободно распоряжается собственной судьбой.
Комментарий к Глава 6. Совет Защитников Тай (1) – Аналогично двум обращениям «уважаемая всеми» и «та, к которой лично я отношусь с добром в сердце».
Ботто (2) – Слабоумный.
Ие (3)- Трехгранный кристалл для однократной записи короткого сообщения. Самый дешевый из всех видов кристаллов.
Ро-ттиа (4) – “Связанный законом”. Жених накануне свадьбы, либо муж.
Эте (5) – Муж Матти сравнил Даэну с самым красивым цветком во Вселенной, в честь которого назван Южный храм. Цветок, похожий на две золотые розы, одна из которых растёт из центра другой.
Тээ-тай (6) – Щедрая госпожа.
Акку (7) – Все, что несъедобно и не используется при лечении болезней. Сорная трава.
Ро (8) – Вежливое обращение жрицы к Лидеру своего Храма.
Ао (9) – Мера длины, равная 8,75 см.
Дана (10) – Храм, названный в честь божества Первого круга, вселяющего жизнь и надежду.
“Прогуляться босыми ногами по ручью”(11) – Процедура помогает отсечь чужую следящую энергию.
Оатон (12) – Изящное животное с золотистой шерстью и зелёными глазами, напоминающее земного оленя.
====== Глава 7. Ключ к блоку №88001 ======
Проблема загадочных храмов не давала Конраду покоя с момента прибытия на Альризу.
На его просьбу дать разрешение обследовать территорию хотя бы одного из них Маги, Воины и жрецы Эте единогласно постановили: «Подождем знака Хранительницы крови, а там видно будет…»
Спустя два месяца ожидания и постоянных отказов, команду «Далласа» осенило: божественная санкция для них никогда не явится. Именно с тех пор Конрад начал действовать неофициально, предприняв несколько самостоятельных ночных вылазок в лес в окрестностях храма Ара. Поскольку во избежание подозрений нельзя было пользоваться шаттлами или крупногабаритными приборами — ультразвуковыми и инфракрасными сканерами — капитан брал только мини-анализаторы с ограниченным радиусом действия.
Надо отметить, точно за такой же поступок он недавно крепко отругал Павла, ибо если страдающий бессмертием капитан может подвергать себя опасности, не спрашивая позволения команды, то космогенетик, у которого молоко на губах еще не обсохло, не имеет права без спроса лезть на рожон.
Однако когда выяснилось, что Паша обнаружил у заброшенного гнезда говорящего корроса, выболтавшего команде массу полезного об Альризе, то Конрад с одной стороны обрадовался, а с другой стороны ему обидно стало. Он, обладая уникальным даром бессмертия, прожив на свете сто с гаком лет, в отличие от Павла не извлек из своих многодневных поисков возле Ара ровным счетом ничего достойного внимания. Даже пройти сквозь энерго-барьер не сумел! Разумеется, мужчина пытался, но точно в том месте, где некогда начинало кренить шаттлы и сбивались показания приборов, он терял сознание. На следующий день капитан снова совался на территорию храма с тем же печальным исходом. Каждый раз, приходя в себя, по встроенным в костюм часам Конрад вычислял, что от попытки к попытке его обморок длится все дольше.
Взятые в разных точках леса пробы грунта и воды из протекающей реки, неглубокое сканирование почвы показывало либо суматошные результаты, к которым все привыкли, либо ничего.
Единственный раз за многие дни бесплодных поисков капитан натолкнулся на нечто любопытное: еще одну парочку неспящих в безлунные альризийские ночи. Энеобе Фишер и Анте Кин среди мрачных зарослей низкорослой вишни, называемой здесь чоххо, шепотом обсуждали ценные находки. Надо отметить, недавно выяснилось, что плоды маленького деревца вполне съедобны. Фишер бесстрашно слопал десяток ягод неделю назад, и у него даже живот не разболелся, а вот Конрада, когда Марсель наябедничал ему об этом, чуть удар не хватил.
— Смотри, какая вещь, — хвалился биолог, вытаскивая из кармана пробирку, внутри которой между витыми белыми шнурами неизвестного происхождения летали мелкие серебристо-сиреневые светлячки. — Это корни аэрании. Если их выкопать в определенный день на закате, они будут вокруг себя вот такие светящиеся молекулы испускать года три подряд и строго по ночам. Мне один из местных жителей подсказал, когда копать надо. Здесь луны нет, поэтому итэтэ раньше использовали корни аэрании для изготовления светильников.
— А теперь не используют?
— У них магия в ходу!
— Погоди, меня местные либо игнорируют, либо изгоняют вон с помощью короткой телепортации, если я бываю очень настойчив.
— Вроде пинка под зад? — хихикнул Энеобе.
— Ты прав, ощущается точно так же. Но как тебе удалось поговорить с ними? От меня Джамтан на Земле отчет потребует об образе жизни населения, обычаях, традициях, верованиях, а я только с точки зрения пассивного наблюдателя рассуждать могу. Успехи мои невелики. Подумаешь, представителей обоих рас в национальной одежде заснял, жилища разного типа щелкнул на мини-голограф, и то снаружи. Если внутри ультразвуком шарить, боюсь, жрецы нас всех на атомы рассеют! Иногда я, правда, в их исчезающе-появляющиеся двери заглядывал украдкой, но так ничего и не рассмотрел. Образцов минералов наковырял для отчета по геологии. Трудно было, так как мощные приборы запретили использовать, и я разведывал холмы вокруг города и уступы плато практически вручную. Материала до обидного мало. На серьезный доклад не потянет. Мне бы с аборигенами поболтать. Благо, они наш ОСМ хорошо освоили!
— Подари им что-нибудь, — хитро посоветовал Энеобе, и у подслушивающего по другую сторону зарослей Конрада неприятно заныло в груди.
— Подарить?! — остолбенел Анте.
— Конечно. Они и разговорятся.
— А… ты — дарил? — с благоговейным страхом спросил Кин.
— Ага, — засмущался биолог.
Конрад ощутил, как к сердцу подкатывает волна злости. «Ну, самоубийца-экспериментатор, — клокотал про себя капитан, — погоди до следующего совещания! Главное, еще и других учит, как мои рекомендации игнорировать и разбазаривать казенное имущество!»
— Что ты подарил?
— Какая разница! Придумай свое. Я же придумал!
— Так нечестно! Мы должны быть командой! Если б я додумался первый, я бы тебе подсказал!
Сейчас они до боли напоминали двух подростков, спорящих на перемене в школе из-за мнемоблокнота со свежими шпаргалками. Конрад изо всех сил удерживался от желания немедленно выскочить из засады и как следует накостылять обоим, но боялся пропустить интересное признание, которое потом пришлось бы из Энеобе железными клещами под пытками извлекать.
— Одному местному жителю я принес клубни картофеля, — заговорил со вздохом Энеобе. — И колоски пшеницы. Совсем немного. Объяснил, как выращивать, поливать, окапывать и тому подобное, какие части растений съедобные и про способ употребления в пищу. А тот парень мне позже про ритению, кере, чоххо и аэранию рассказал. Я ритению попробовал: на гибрид репы с морковью похожа, только не такая жесткая и совсем не горькая. Кере у них великолепные! Сладкие, сочные. И питательные, говорят. На вкус не напоминают ни одну из известных земных ягод, аромат похож на причудливую смесь маракуйи и земляники с медом. Аэрания несъедобна. Только и пользы от нее, что в древности корни на светильники резали, а листьями обертывали больных горячкой. Теперь здесь редко кто болеет. Наверное, лекари давно все хвори извели.
— И как ты познакомился с тем итэтэ? Просто подошел наудачу и предложил картофель в обмен на информацию?