— Выбирай, на ком полетишь!
— О чем ты?
— Мы с Сильтаном решили составить тебе и Солу компанию. Ты же не против? — Мелихор сцепила когтистые пальцы на груди и затараторила так быстро, что половина ее слов превратилась в неразборчивое шипение, а раздвоенный язык удлинился и чуть не завязался узлом: — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я так хочу полетать с вами двумя по Кругу! Это моя мир'атечь, энарьят. Моя мечта! Ну, пожалуйста, Руби!
Я вопросительно уставилась на Соляриса, но тот лишь яростно затряс головой. Мы договаривались отправиться в путь на место разграбленных Немайном и Фергусом аванпостов на рассвете, и именно в том, чтобы я прибыла туда на драконе, и заключался весь смысл моего похода. Только так можно было напомнить и врагам, и союзникам, что, навлекая на себе гнев туата Дейрдре, они вместе с тем навлекают на себя и гнев небес. Из-за этого я и не могла отказаться от предложения Мелихор. Даже более того — я не хотела отказываться.
— У тебя совсем гордости нет, сестрица, — пожурил ту Сильтан, когда она продолжила скакать вокруг меня на цыпочках, как птица, и распевать непонятные мольбы на драконьем языке. — Госпожа ведь мудра не по годам, и прекрасно знает, что даже зайцы роют из норы несколько ходов. Так с чего бы ей запрещать друзьям то, что другие готовы выпрашивать у них стоя на коленях?
Сильтан всегда льстил и оскорблял одновременно, поэтому его собеседник сам был волен выбирать, остаться ему польщенным или же оскорблённым. Решив предпочесть сегодня первое, я сказала с учтивой улыбкой, изобразив ненавязчивый поклон:
— Кто я такая, чтобы что-то вам запрещать. Я могу лишь попросить, и я прошу: не надо. Это не ваша битва.
— Почему не наша?! — взбеленилась Мелихор, и хвост ее снова лихорадочно заметался по воздуху, едва не отхлестав ахнувшего Соляриса по щекам. — Ты вхожа в наше гнездо! Ты ширен Соляриса! Нападение на тебя то же самое, что нападение на него.
— Пойми... Если люди увидят, как сразу несколько драконов выступают на стороне Дейрдре против других туатов, то решат, что мы официально возобновили наш союз. Старшие потом непременно спросят с вас за это.
— Но мы не выражаем волю Старших! — Мелихор насупилась, и я впервые увидела, чтобы Сильтан поддержал сестру хотя бы кивком. — Мы выражаем волю свою. Многие в Сердце стали уважать и почитать наследницу Дейрдре после того, как узнали, на что ты пошла ради их спасения. Помочь тебе и подкоптить несколько глупых мужей в железных одеждах — это ничто по сравнению с этим.
Мелихор вдруг приблизилась и положила когтистую ладонь мне на грудь, прямо туда, где билось сердце под росчерком бледных шрамов. От нестерпимого жара ее кожи, присоединившегося к жару летнего воздуха, мне стало до того дурно, что я даже не нашла сил напомнить ей, что спасала не столько драконов, сколько людей. Зато взгляд невольно прилип к каменным плитам под ногами: мы стояли прямо там, где я умерла. Несмотря на то, что слуги хорошенько вымыли башню, если приглядеться то до сих пор можно было заметить продольные темные пятна вдоль швов — моя запекшаяся кровь. Ах, будь в замке другое высокое место с плоской крышей, удобной для взлетов и посадок, я бы вовек сюда больше не поднялась!
— Да и что нам сделает это каменеющее старичье? Поставит в угол? — хмыкнул Сильтан, запрыгнув босиком на зазубренный мерлон и уже принявшись расстегивать шелковую рубаху, чтобы дать крыльям прорезаться и расправиться, не повреждая ткань. — Старшие — не более, чем пережиток прошлого, когда драконы не умели сдерживать свои инстинкты в одиночку, потому им приходилось сдерживать инстинкты друг друга. Сейчас же от булыжника и то больше проку будет, чем от Старших — его хотя бы в голову кинуть можно.
— Хорошо, — вздохнула я в конце концов, мягко отстраняясь от Мелихор, а вместе со мной вздохнул и Сол. Хотя, нет, он скорее застонал. — Тогда будьте готовы к сражению. Ни у Фергуса, ни у Немайна не были замечены баллисты, однако это не значит, что кто-то из хирдманов не прихватил с собой стрелы с наконечниками из черного серебра. Мы не сможем за раз подавить все восстание, но это и не нужно — просто напомним Кругу, кто я такая. Драконье пламя отлично освежает память.
«Но, надеюсь, ее освежит и просто наше появление», добавила я мысленно, не осмелившись признавать вслух, что вряд ли смогу обречь людей на огненную смерть и лично лицезреть, как она их настигает. Интересно, испытывал ли то же самое отец? Или жажда крови как аллергия Маттиолы на пыль — тоже врожденная? Что, если она проявляется спустя время, если пролить ее достаточно?
Солярис был единственным, кто не усмехнулся в ответ на мои слова, прекрасно понимая, каково мне сейчас приходится. В доспехах, выкованных из пластов собственной чешуи, закаленной в его же солнечном огне, Сол будто был весь укрыт жемчугом с головы до ног. Плотно прилегающие друг к другу чешуйки образовывали кольцевидные узоры у него на груди, лишенные пуговиц и застежек — точь-в-точь вторая кожа. В ней Солярис явно чувствовал себя комфортнее, чем в человеческой одежде, пускай доспех этот и обошелся ему в несколько месяцев страданий.
— Что-то не так? — спросила я, когда заметила, что Сол все это время рассматривает меня в ответ; да так пристально, будто впервые увидел как летом я меняю куртку из сыромятной кожи на свободную рубашку, а летный пояс с кольцами-креплениями сдвигаю чуть выше под ребра, дабы тот не сползал с похудевшей без слоев меха талии.
Солярис медленно моргнул и немо отвернулся. Похоже, не меня одну одолевали мрачные думы. Хоть мы и не впервые отправлялись навстречу врагу, но впервые враг этот был нам понятен, осязаем и уязвим. И впервые нас сопровождал кто-то, кого Сол любил гораздо больше, чем показывал.
— Кстати, с нами полетят еще два гостя. Вы не будете против подбросить их? — спросила я осторожно и уже хотела пуститься в объяснения, чтобы развеять красноречивое недоумение всех троих, как позади раздалось:
— Драгоценная госпожа?
Я обернулась на дрожащий голос, не сразу признав его обладательницей ярлксону Ясу. Уж если мне и было что-то известно о жителях Ши, так это то, что все они были не из робкого десятка. Вдобавок культура их отличалась от остальных туатов настолько, что порою могла шокировать, если не напугать. Вот и сейчас я, пожалуй, испытывала именно шок, когда смотрела на боевое облачение Ясу: бронзовые поножи защищали лишь щиколотки и голени, в то время как бедра оставались нагими. Золотой обруч вокруг шеи соединялся с нагрудником, а тот в свою очередь переходил в широкий золотой пояс и короткую юбку из цепей и подвижных щитков. При этом руки Ясу тоже оставались открытыми, сильные, загорелые. Неудивительно, что на ней подобно соцветиям распускалось такое множество шрамов в столь юном возрасте.
— Госпожа! — снова вскричала Ясу и взялась на оружие: одна ее рука легла на эфес короткого меча в ножнах, а вторая — на древко копья за спиной.
Ее реакция была вполне естественна: далеко не каждому доводится узреть сразу двух драконов в первородном обличье, как ей — пепельно-серого, как грозовая туча, и безупречно золотого. Я даже не заметила, как Сильтан и Мелихор обратились, предварительно сбросив одежду возле мерлона. Теперь же они толкались, едва умещаясь вдвоем на одной крыше и неуклюже балансируя на грани зубцов. Как только мы с Ясу повернулись, Сильтан демонстративно расправил крылья во всем их великолепии и блеске, красуясь, и даже я, которая уже видела драконов тысячу раз, затаила дыхание.