— Клемент! — осек его Мидир, резко подавшись к краю платформы.
Ситуация выходила из-под контроля, и ни сверкающая диадема на моей голове, ни оскал Соляриса из тени, ни голоса моих советников не были способны ее исправить. Я знала, что поладить с ярлами будет непросто, и что сейм обязательно проверит на прочность и мой характер, и мою власть... Но я даже не представляла, что через эту проверку придется пройти и всему Кругу. Покой в нем рухнул всего через полгода после того, как воцарился.
Бросив взгляд на Гвидиона, прикладывающего салфетку к покрытому испариной лбу, я вспомнила, чему он учил меня в детстве тайком от отца, не считая того, как дегустировать вина и не маяться на утро от тошноты. Несмотря на рыхлую фигуру, абсолютно лысую макушку и в принципе отталкивающий вид, Гвидион всегда умудрялся расположить к себе людей. Как именно он это делал? С помощью вкусной еды, обильного питья и веселья. «Человек есть человек», — смеялся он, лицезря, как очередной воинственный пришелец уступает его взысканиям после должного количества вина. — «Людям для счастья всегда нужно гораздо меньше, чем они считают».
— Ярл Клемент из рода Медб, — воскликнула я звонко, встав из-за стола, и бурные споры в зале, которые уже стали перекликаться со звоном швыряемых тарелок, резко стихли. — Я понимаю ваше беспокойство и прекрасно осознаю те риски, которые несет за собой для Круга потеря Фергуса, Найси, Немайна или Керидвена. Даю слово, что ваш туат не пострадает от этого и не понесет никаких убытков. В самом крайнем случае, Дейрдре все вам возместит. В Круге более не будет междоусобных войн, покуда я зовусь его Хозяйкой. Вы можете не верить мне и покинуть Столицу уже этим вечером, коль пожелаете, но мне бы очень хотелось, чтобы вы остались. Заметьте, это не приказ королевы, а просьба девочки, которая выросла на рассказах отца о ваших совместных битвах и подвигах. Вы ведь были его полководцем в период завоеваний, прежде чем получили наместничество, верно? Так позвольте мне соблюсти законы гостеприимства и уважить память короля Оникса. Этот пир вовсе не в мою честь — он в вашу, ярлы!
Не знаю, что именно сработало — моя вдохновляющая речь или же бочонок с крепленной настойкой из черемухи, так вовремя откупоренный под лютни заигравших бардов. Тем не менее, уже спустя пятнадцать минут даже ярл Клемент забыл о том, что собирался куда-то уходить. К нему на колени как раз подсела одна из румяных кухонных дев, которой Гвидион, свесившись с платформы, подсунул в рукав пару золотых... Филиды завыли свои пророчества и предсказания, размеренно обходя каждого гостья, и откуда-то из-за колонн выстрелил столб пламени, от размаха которого даже у Соляриса брови поползли вверх: то факиры принялись глотать факелы, являя присутствующим поистине впечатляющее зрелище.
— Что за прекрасный пир! Этот глупец Клемент совсем не ценит радушия. Вы истинная дочь своего отца, госпожа! — воскликнул Тиви, жадно ловя кубком струйку настойки, рвущуюся из бочонка, как будто до этого его морили жаждой. — Играйте громче, барды! Мы на сейме, а не на похоронах.
Несмотря на пустой желудок, вино совсем не опьяняло меня: я практически залпом опрокинула несколько кубков, пытаясь оправиться от пережитого напряжения. Кажется, все наконец-то улеглось: блюда пустели, грохотали кубки и тальхарпа, несколько хускарлов дрались в нише для танцев, но по крайней мере друг с другом, а не со мной. Даже Солярис немного расслабился: широкие плечи приопустились, ушла морщинка между бровей и желваки на челюсти, а сложенные на груди руки теперь опирались о край стола локтями. Маттиола даже умудрилась скормить Солу несколько рыбных рулетиков, выпорхнув из-за стола в тот момент, как я отвлеклась. Невзирая на усталость и мои уговоры позволить себе отдохнуть, она, будучи ответственным сенешалем, решила и дальше раздавать кухонным мастерам да слугам указания, как было положено.
— Мидир, — обратилась я к подсевшему советнику, когда хускарлы и ярлы уже настолько налакались с настойкой, что запели с бардами в унисон. — Скажи, королева обязана сидеть на сейме до самого конца, чтобы уважить ярлов? Или она может уйти, когда пожелает?
Мидир наградил меня взглядом, в котором читалось больше снисхождения, чем укоризны, и вяло мотнул головой в сторону дверей. Вряд ли он хотел высиживать здесь дольше моего, но такова уж была доля советников — делать то, что не хотел делать их правителей.
«Весь урожай Найси сгнил от неизвестной болезни...»
«Против ее правления восстает даже сама природа, пастбища и поля, плоды и земля...»
«Та солнечная вспышка, которая озарила весь Круг...»
Отныне я была королевой, а не принцессой, но привычка не сидеть на месте, когда интуиция подсказывает бежать, никуда не делась. Уж слишком крепко предчувствие, что все сегодняшние новости сошлись вместе не спроста. Ведь еще никогда прежде у Найси не погибал весь урожай сразу — будучи самым плодородным и зеленым туатом Круга, он столетиями исправно кормил весь континент. И каким же образом ярлксона Керидвена прознала об этом раньше, чем мы? Если, конечно, она говорила не о том, что ее урожай постигла та же участь...
В момент моей смерти солнце превратило ночь в день, и пускай, по словам Соляриса, это длилось всего несколько минут, подобного вполне могло хватить, чтобы нарушить природный баланс. Вдобавок Сенджу хоть и исчез так же бесследно, как и Красный туман, но вряд ли канул в небытие. Пустить все на самотек означало снова поставить под угрозу весь мир.
— Солярис, — Я остановилась у дверей Медового зала и обернулась, прекрасно зная, что он уже стоит у меня за спиной. — Будь здесь. Вверяю ярлов тебе.
— Хорошо, — отозвался он, действительно шагая за мной попятам с того самого момента, как я спустилась с королевской платформы и, сопровождаемая хвалебными тостами, двинулась на выход. Однако даже когда я прямо озвучила ему свое поручение, Солярис все равно попытался выйти следом. Тогда я остановилась во второй раз и вспомнила, что теперь его «Хорошо» означает «Нет». Так повелось с тех пор, как я запретила ему произносить это слово, утомленная его бесконечной опекой.
Правда, ничего от этого не изменилось.
— Со мной все в порядке, Сол, — закатила глаза я. — Я не собираюсь плакать или идти бросаться с башни. Тоска по отцу или разочарование сеймом здесь не причем. Я просто хочу немного побыть в тишине и подумать.
— Да, хорошо.
— Я говорю правду!
— Хорошо.
— Так перестань ходить за мной!
— Хорошо.
Из моей груди вырвался измученный стон.
В первый месяц после гибели Оникса Сол ни на минуту не оставлял меня в одиночестве, но я и не думала жаловаться на это, ибо то ощущалось, как беспросветная глубокая яма, куда я падала, падала, падала. Каждый раз Солярис ловил меня. Однако время пусть и не лечит, но по крайней мере накладывает повязку: теперь сердце ныло как старый синяк, а не как открытая рана. Отныне я была способна справиться с болью утраты самостоятельно, а вот с ярлами и предательствами — нет.
— У меня не осталось никого, на чью помощь я могла бы рассчитывать, не считая советников, Маттиолы и тебя, — прошептала я, стоя с Солом лицом к лицу, и его хладнокровие все-таки дало трещину, дрогнув вместе со стянутыми в линию губами. — Ярл Клемент недоволен мной, и вряд ли славный пир сможет заставить его по-настоящему полюбить меня. Прошу, останься. Мне нужно, чтобы сегодня ты защищал меня как твою королеву, а не как твою ширен.
Солярис молчал с минуту, и челюсть его ходила из стороны в сторону, как будто он никак не мог прожевать и проглотить собственное упрямство. В конце концов у него это получилось, и зрачки, прежде опасно узкие и лентовидные, немного расширились: напряжение ушло.
— Возьми с собой хускарлов.
— В этом нет необходимости, — улыбнулась я. — Они и так повсюду.
И это было абсолютной истиной: после того, один из Старших драконов пробрался в замок незамеченным, а король Оникс был найден мертвым в своей постели, Мидир увеличил количество хускарлов втрое. Не привыкни я с детства к тому, что они сродни мебели, которая будет окружать тебя повсюду до самой смерти, я бы не вынесла такого полчища вооруженных мужчин. На каждом повороте, у дверей каждого зала и на каждом лестничном пролете в замке Дейрдре отныне стояло минимум по три воина в золотых наручах с фальшардами* и щитами, на которых красовались выбитые рунами силы, преданности и бесстрашия. Если от Сенджу не защитят, то по крайней мере спасут от наемников и убийц — как показал прошлый опыт, те могут затесаться даже среди высокородных господ.