Он поклонился.
— Как прикажете, Ваше Величество.
— На самом деле, я уверен, что принцесса превратилась в глыбу льда под выпавшим снегом, — раздался вдруг голос короля Гая. Амара вынуждена была поднять голову — и увидеть человека, что вошёл в зал и медленно, слабо шагал в сопровождении стражников.
Курт и Карлос склонились перед королём — даже быстрее, чем перед нею.
Амара бросила на Гая взгляд, и во взгляде её мелькнул ужас. Его лицо было покрыто синяками, порезами и царапинами, кожа казалась серой, а шея — измазана кровью, как и вся его одежда.
— Карлос, немедленно приведи врача! — она поднялась со своего трона и бросилась к королю.
— Нет, — Гай только резко поднял руку. — Не стоит.
Ещё прошлой ночью, уходя на поиски принцессы, он был красивым мужчиной с тёмными волосами, с карими глазами, высокий и сильный, а теперь, казалось, восстал из своей же могилы.
Амара только кивнула Карлосу, чтобы он выполнил её приказ, и стражник поспешно покинул зал.
— Что случилось с тобой? — она пыталась влить в свой голос ещё хоть капельку заботы.
Король коснулся плеча, кривясь от боли.
— Я довольно неудачно упал, когда искал принцессу, — он сжал губы, — но сейчас всё хорошо.
Самая страшная ложь, которую она когда-либо слышала.
Гай покосился на советника, и взгляд его остановился на его культе.
— О пресветлая богиня, мальчик мой, что с тобой случилось?
Курт взглянул на окровавленные бинты, и его щека дёрнулась.
— Когда вчера я пытался провести жену вашего сына из дворца, он пытался остановить меня.
— И отрубил руку.
— Да, — признал Курт. — И я считаю, что сие преступление заслуживает наказания. Ведь я выполнял ваш приказ!
— Мне надо сесть, — Гай кивнул одному из своих стражников и буквально рухнул на подставленный стул. Амара наблюдала за ним с нарастающей тревогой. Ведь этот человек никогда в жизни не показывал свою слабость! Что же заставило его пасть так низко?
Если он близок к смерти — и неважно, почему, — он должен сказать ей, как пробудить Родичей, прежде чем станет слишком поздно.
— Да, — голос Гая звучал, будто бы у умирающего. — Магнус, безусловно, принимал в последнее время сомнительные решения.
— Гай… — твёрдо промолвила Амара. — Мы должны привести врача.
— Я в порядке. К тому же, я принёс тебе подарок, — он кивнул стражнику. — Энцо, введи девушку.
Охранник покинул на мгновение зал, а вернулся уже с молодой женщиной с короткими тёмными волосами.
— Это, — король не удостоил её и взгляда, — Нерисса Флоренс.
Амара изогнула бровь, сумев отыскать хотя бы несколько капель шутки в её появлении.
— Хм, мне прежде никогда не дарили живых девушек.
— Тебе нужна сопровождающая. Нерисса помогала принцессе Клейоне и, как я знаю, весьма умела в своём деле.
Вместо того, чтобы вспыхнуть от дикого раздражения, Амара внезапно испытала странный интерес.
— Но ведь это, я полагаю, означает верность принцессе.
— Напротив, Ваше Величество, — голос Нериссы звучал очень твёрдо, — я верна только своему королю.
Амара прищурилась. Короткие волосы… Это означало только одно — у девушки нет времени для тщеславия, пусть она и хороша. Большие глаза, ровный нос, румянец на загорелых щеках… А ещё она была горда — куда больше, чем все слуги, которых Амара когда-либо видела.
Наконец-то Амара заставила себя коротко кивнуть.
— Прекрасно, Нерисса. Мне нужна хорошая хорошая помощница. Но если ты верна только королю, стоит ли мне просить его, чтобы верность твоя распространялась и на меня? Отдашь мне её, Гай?
— Разумеется, моя дорогая, — медово, без запинки отозвался король. — Нерисса, отныне Амара и её благосостояние — это единственное, что должно тебя заботить. Я надеюсь, ты будешь старательно исполнять каждый её приказ.
Нерисса покорно склонила голову.
— Как прикажете, Ваше Величество.
Амара вновь бросила на неё короткий оценивающий взгляд. Ей вряд ли больше двадцати — столь молода, как и Амара.
— В тебе нет страха.
— Но разве он должен быть, Ваше Величество?
— Дворец, в котором ты трудилась, захватили чужеземцы, а принца и принцессу свергли. Ты стоишь пред завоевательницей своей. Да, мне кажется, хотя бы капелька страха должна потеряться в твоих глазах.
— Я давно поняла, Ваша Светлость, что, какими бы ни были мои чувства на самом деле, отражать можно одну только силу. Простите, если мои убеждения хоть чем-то оскорбили вас — это последняя цель, которую я могла бы преследовать.