Но она предпочла сосредоточиться на любимом — а не на абстрактных понятиях.
— Стой ровно, — она лишь отмахнулась от вялых протестов. — Позволь мне посмотреть на рану, я должна убедиться, что ничего серьёзного не случилось!
Магнус неохотно отогнул рукав и оттолкнул надоедливую полу плаща, которую ветер то и дело бросал на него. Клео содрогнулась — одного взгляда на кровоточащую рану хватило для этого — но вновь взяла себя в руки и принялась перевязывать его шелковой полосой.
Он наблюдал за нею с недюжинным интересом.
— О, так ты великая целительница! Часто делала это раньше?
— О, сотни раз, — она попыталась быть более внимательной.
— О, значит в лучшем случае однажды… Кто тот счастливчик?
Клео аккуратно поправила край повязки.
— Это не имеет значения.
— Хм, тогда Йонас? Уверен, он способен получить рану буквально за мгновение!
— Слушай, мне кажется, — она сложила руки на груди, — есть темы поважнее, чем какой-то мятежник!
— Значит, Йонас, — он вздохнул. — Ну ладно, отложим её на другое время…
— Например, на никогда, — предположила она.
— Может быть.
Король сказал им, что делать — собственно, Магнусу, ведь Клео он подарил только короткую насмешку, когда говорил, что встретится с ними в деревенской гостинице, всего в полудне ходу. Король был уверен, что эта деревенька лежит на полпути к его матушке.
А Клео казалось, что это всё — на полпути ко лжи.
— Ты уверена, что не стоит всё же отправить тебя в Оранос? — Магнус нежно взял её за руку. — Ведь безопаснее…
— Да, именно! Быть в безопасности в дороге! Может, отправишь за мной стражу, и они убедятся, что я следую твоим указаниям?
Он изогнул бровь и теперь поднял взгляд на её лицо, отрываясь от тонких пальцев.
— Ты расстроена, я знаю.
Она не смогла сдержать смех.
— Что за невыносимый человек? — она махнула рукой в сторону виллы. — Амара убьёт нас обоих! Либо это сделает он!
— Я знаю!
— Знаешь? Чудесно! Просто чудесно! — она принялась блуждать взад-вперёд, пытаясь сдержать волнение. — Он лжёт, а ты ещё и знаешь об этом?!
— Я знаю своего отца. Лучше других, поверь мне.
— И? Ты думаешь, в нём проснулась совесть?! Он решил изменить жизненный путь? О, и что же за чары вдруг решили все наши проблемы?
— Нет. Я знаю его — и не стану ему доверять. Не так быстро. Но… Все могут меняться. Он был так жесток всю мою жизнь… — он нахмурился и вновь умолк, скользя взглядом по ледяному озеру под их ногами.
— Ну что случилось? — проронила она так нежно, как только могла. Ведь он так хмур — словно что-то вспомнил!
— Это только обрывки воспоминаний… А может, сны. Я был такой маленький — но уже ходил… И папа не был таким холодным, как мама. Он рассказывал мне сказки на ночь.
— О демонах и пытках?
— Ну… О… — он запнулся. — О добром драконе.
— О добром драконе?!
— Может, просто сон, — он пожал плечами. — Мне вообще всё кажется сном! — он вдруг умолк. — Нет, ты не имеешь к этому никакого отношения! Как мне убедить тебя вернуться в Оранос?
— Нет! Мы говорим об этом последний раз. Я остаюсь с тобой, Магнус, и мне всё равно, что случится.
— Но зачем?
Клео посмотрела на него, чувствуя, как колотится в груди сердце.
— Ты ведь прекрасно знаешь ответ…
Выражение его лица стало болезненным, будто бы рана на сердце была смертельной.
— Почему ты всегда загадочна? Почему не доверяешь мне достаточно, чтобы говорить прямо?
— Мне кажется, мы уже решили эту проблему.
— Не до конца. Ты убеждаешь меня, что не думаешь, будто бы я не собирался подчиняться его приказу, и… Ты разочарована, испугана! Ты думала, я убью тебя, чтобы доказать ему свою верность!
Стража не могла услышать — они стояли далеко, но ему всё ещё казалось, что разговаривать об этом следовало в другом месте.
Но ведь он сам просил, чтобы она говорила с ним прямо.
— Должна признать, ты был очень убедителен.
— Ну разумеется! Нас могли убить! Но ты не слышишь меня… Я обращался к тебе по полному имени — ты могла почувствовать признак… — он покачал головой. — Но, в конце концов, разве у тебя мало оснований не доверять мне?
Он отвернулся от неё, но девушка рванулась вперёд, сжимая его ладони.
— Прекрати! Я верю тебе! И ты доказал, что заслуживаешь этого.
Магнус вперил взгляд в землю, казалось, его лицо превратилось в камень — прежде чем он вновь посмотрел на неё.