— Оу, это стресс, Рапунцель! У меня так пару раз было. Ты расстроилась из-за подруги и мозг решил стереть этот неприятный эпизодик из памяти. Точно тебе говорю! Но к Деборе Коллинз, ты, всё равно зайди.
Что ж, возможно, Иви и права. Спрошу у доктора может ли быть кратковременная потеря памяти от мигрени… вдруг я уникальна?
В любом случае, это не отменяет того, что та, ради которой я променяла теплую часть Британии, послала меня на все четыре стороны, проникнувшись экспериментом?
Ведь именно это я выдала Пинки, вернувшись от декана, куда была вызвана и Лин.
— Хей, блондиночка, у тебя сейчас такой вид, будто бы ты всерьез рассматриваешь теорию заговора, — дорогой до основного корпуса, хохмит девушка. — Калеба-то ты помнишь? Не твоего бывшего, разумеется, — ерничает она: — Предлагаю наведаться к нему. Маркетологи – это его братия, и за парочку страстных ночей этот жеребец уж точно сольет все сплетни. Так и быть, помогу тебе с оплатой его услуг.
Знаю, что это неуважительно по отношению к мисс Нортон, но сдержать в себе рвотный смайлик – выше моих сил.
С недавних пор я настороженно отношусь ко всем мужичинам по имени Калеб, не важно сколько им лет: сто или три года.
— Ханжа! — улюлюкает соседка.
Не ханжа, а красотка с обостренным чувством собственного достоинства.
— Иви, давай поднимемся выше? — прошу я, оторопев.
Признаю, что из-за моей мигрени, которая чудом излечилась после волшебных пилюль, мы слишком медленно ползли и народ уже успел забить себе лучшие места.
Да почти все места!
Но садится рядом с …
Нет, нет и нет.
Каланча Рональдс сидит, закинув нога на ногу. Смотрит на нас (ладно, только на меня) с легкой насмешкой, от которой по моей спине бегут мурашки.
«Чего стоим?», — вопрошает его льдистый взгляд.
Светлая челка спускается на глаза, частично прикрывая их, но он этого не замечает. Кривит свои четко очерченные губы и демонстративно опускает взгляд на мои бедра:
— Места всем хватит, Крольчонок. Твой персик влезет, не переживай.
Рей
По прошлому году я знаю каким душнилой может быть Оливер Дженсон и какими долгими и высокопарными речами он обожает разбрасываться, наводя благоговейный трепет на первашей, и тоску – на уже знающих. Однако крольчонок, что подпирает своей попкой скамью, и касается своим бедром моего, выглядит так, что останься она одна на необитаемом острове с ректором – предпочтет компанию аллигаторов.
— Та шпагоглотательница что ли? — не выдерживаю и шепчу, низко склонившись к ее ушку, зарываясь в волнистую копну. Мягкие и пахнут зимней вишней.
Мисс Мэриан Нэнси отмирает из затянувшейся гибернации и дергает челюстью, испуская шипящий звук. Наконец-то поворачивается ко мне и полосует своим недовольным взглядом. Безумно хочется подколоть ее за «персиковый» фетишизм, но уж больно замученной она выглядит. Во всяком случае уже не сидит, как каменное изваяние со стеклянным взором.
Будь моя воля, то я бы растормошил эту малышку как-то иначе, но здесь люди, а я, вроде как, приличный малый.
Правда сидящих по другую сторону от меня Роба и розоволосую девчонку, волочившую за собой бледного крольчонка, это не останавливает. Стоит ректору Дженсону оставить аудиторию на минуту, как эти двое начнут сосаться.
По залу проносится недовольный гул студентов, который после пояснений Оливера, тут же сменяется ярым воодушевлением. Конечно, никто не жаждет просто так играть с мячом, а вот в сопровождении горячих чирлидерш – готов каждый. Даже хлюпик Нильс, вытягивает свою шею, пытаясь лучше расслышать.
А вот моя аппетитная соседка совсем не походит на ту, что мысленно выбирает себе короткую юбку и пушистые помпоны:
— Сделай одолжение: отвернись, а? — крашенная блондиночка морщит свой аккуратный нос и внаглую пытается отдавить мою ногу.
— Ты откуда такая дикая вылезла?
И почему мне везет на блонди? Мать, бόльшая часть моих бывших, крольчонок, пустоголовый круассан Севилия. Правда последняя в попытке избежать стереотипов перекрасилась в рыжий, но от непроходимой тупости это ее не спасло…
— Я справедливая, а ты – напыщенный индюк с золотой ложкой во рту. Не перепутал факультеты-то? Неужто в бизнесе так плохи дела, что отпрыск дека-миллиардеров подался в юристы? Будешь брать денюжки с тех, кого разорил твой папаша? Ни фунтика мимо, да? — меньше чем за минуту выплюнуть столько колкостей не способен даже Кристофер Рональдс, а он в этом преуспел.
— Ты в одном ошиблась, девочка, Рональдсы санти, а не дека, — отвечаю с сарказмом.
Она меня бесит. Наплевав на открытый игнор архиважной речи руководства Уорлдс Энда, я хватаю девчонку за подбородок и впечатываю в свое лицо. В ноздри проникает сладкий запах ванили, расширенные зрачки затягивают в свое чистилище.
— И-извини… голова с утра болит, — Мэри глубоко дышит и несколько раз моргает.
Взгляд крольчонка окончательно проясняется, транслируя глубокий шок и стыд за несдержанность, а я отвлекаюсь на мысли, что кажется в этот раз повстречал натуральную блондинку (в самом, что ни на есть хорошем смысле этого слова). Девчонка, также хорошо разбирающаяся в финансах, как и в анатомии мужских задниц – вожделенный клад золотоискателя. Я – золотой мальчик, она – стерва с острым языком. Идеальная пара на семестр.
Одно плохо: такие широкие зрачки бывают либо с похмелья, либо у заядлых нюхальщиц… во всяком случае это оправдывает ее вспышки агрессии и в целом девиантного поведения.
А еще я стал таким же психом, ибо дергаю ее за волнистую прядку, и с наслаждением маньяка, отмечаю идеально светлый волос с таким же корнем.
Натуральная.
— Придурок!
И дикая.
Дека-миллиардеры – это люди с годовым чистым капиталом более десяти миллиардов долларов. Санти-миллиардеры – имеют более ста миллиардов долларов чистых активов.
Глава 7
Мэри
— Мэриан, я заранее прошу меня извинить, но всё же спрошу. Алкоголь, запрещенные вещества употребляла? — доктор Дебора Коллинз тактично откашливается и смягчает неудобные вопросы извиняющейся улыбкой.
— Употребляла, конечно же. Чай. Эрл Грей, — скалюсь я, пытаясь определить нравится она мне или нет… — Окей, в день приезда текилу, впрочем, как и все студенты. А из запрещенного – точно нет. Наркотики не жалую, ни в каком виде.
На стол опускается баночка с красной крышкой. Я должна помочиться? Серьезно?
Со всей дури грохаю дверью в туалет и, сделав свое дело, выхожу обратно. Клокочущая злость требует справедливости: поставить контейнер так, чтобы испортить белоснежную клавиатуру миссис Коллинз, но я взываю к своей рассудительной стороне и молча плюхаюсь на стул. Разумеется, с крайне обиженным выражением на лице.
— Спасибо за понимание и честность, я не хотела тебя задеть.
— Всё в порядке, — вымучиваю улыбку и машинально тру виски. Кажется, боль снова грозит вернуться… — И, предвосхищая ваш следующий вопрос: я не беременна, впрочем, вы и так сейчас в этом убедитесь. Абортов и выкидышей никогда не было, мигреней и головных болей, кстати тоже, но знаете, что самое странное? Я плохо помню половину вчерашнего дня. Точнее совсем не помню. Белый лист.
Дебора никак не комментирует мой выпад, маркирует баночку и достает две тест-полоски. Одна мне знакома, а вот вторая – нет. Выверенными движениями, словно проделывает такие манипуляции каждый день, она опускает полоски в жидкость и выжидает несколько минут, анкетируя меня стандартными вопросами.
С Калебом мы постоянно предохранялись, но в ожидании отрицательного результата теста, по моей спине непроизвольно стекают крупные капли пота. «А что, если вдруг?».