- Присядьте.
Мужчина нехотя сел и принялся с подозрением следить, как колдунья расчищает стол. Но мадам Лейла раскусывала и не таких.
- Дайте мне ваши руки.
Она должна же была выяснить хоть что-нибудь о посетившем ее мужчине. Если клиента донимали проделки брошенной любовницы или жены, с таким пустяком мадам Лейла справится на раз-два. Если же то была работа профессионала, придется повозиться, но она одолеет и это. В ее послужном списке не висело ни одного безнадежного случая, от которого она бы отказалась. Мадам Лейла была профессионалом своего дела и гордилась этим.
Горячие сухие ладони мужчины коснулись ее пальцев, и мадам Лейла закрыла глаза.
Ее опутала тьма.
А затем она почувствовала еще что-то. Темное, тяжелое, заряженное столь сильной энергией, что кончики пальцев закололо от пробежавших по ним искр.
И тень человека в цилиндре, какой носили на северных равнинах. Он беспрестанно щелкал пальцами; щелчок выходил звонкий и хлесткий в царившей кругом тьме. Пахло гнилью. Опавшими листьями в раскисшей осенней грязи. И волчьей шкурой.
Мадам Лейла вскинула голову и жадно заглотнула воздух, подобно ныряльщику, долгое время пробывшему под водой.
- Уйдите, прошу,- хрипло произнесла она с дрожью ужаса.
Нужная вещица отыскалась на дне ящика стола. Колдунья торопливо сунула в ладонь мужчины амулет и отступила за баррикаду стола. Отголосок испытанного ею ужаса она увидела и в его испещренных красными нитями глазах, но поделать ничего не могла. И она сомневалась, что амулет вообще был способен его защитить.
- Уходите.
Молча швырнув пару золотых монет на стол, мужчина вышел из салона. К глубокому облегчению колдуньи, черные нити неведомой магии последовали за ним, извиваясь и клубясь, подобно дыму.
Лишь спустя некоторое время мадам Лейла позволила себе рухнуть обратно в кресло и расслабиться. Но настроение щипать волоски у нее пропало напрочь. Как и всякий раз, когда она видела приговоренных к смерти людей.
"Когда Дули взял первый заем, для него все выглядело безобидно. Заработаю позже и отдам, отмахивался он позже. Я предупреждал его об опасности, просил остановиться, но, каюсь, был недостаточно настойчив в своих уговорах. Этот человек не подходил на роль хозяина моего детища, он все равно спустил бы все до последней монеты.
Прибыль от производства я пускал обратно в дело, совершенствуя оборудование, обновляя здания, расширяясь и открывая новые цеха. Дули же я подсовывал другие отчеты с более скромными данными, согласно которым вырученных денег едва хватало на покрытие придуманных мною затрат и долгов. К сожалению для Дули, он был слишком ограничен и ленив, чтобы проверять суммы самому. Вздыхая, он снова и снова подписывал нужные мне бумаги, после чего занимал очередную сумму и спускал ее на развлечения.
Думаю, причина его падения была в незнании той ямы, куда он скатывался. Если бы он хотя бы отдаленно представлял себе прелести бедности, Дули перестал бы играть навсегда.
Но Дули не знал и вскоре зашел в тупик. Выбора у него не оставалось. Кредиторы осаждали, запугивали. Как-то раз они даже разбили стекло его особняка и устроили небольшой пожар. И именно тогда появился я со своими накоплениями. Почти все деньги, которые Дули получил за фабрики и особняк, ушли на погашение карточных долгов, а я стал счастливым обладателем разваливающейся империи".
Айвори моргнул в попытке отогнать навалившийся сон. Затем отложил исписанный лист в сторону и продолжил уже на чистом. Что-то снова назойливо шелестело и скреблось внизу, на первом этаже.
"Он умер в нищете, два года спустя. Как я слышал, его последним пристанищем стала каморка в трущобах на берегу залива. Я вырос в одной из таких: серой, без окон, с щелями на стыках стен, в которые врывались вонь и жидкие лучи света. Там и нашли его раздувшееся от жары тело, над которым кружили мухи. Я поручил своему помощнику устроить скромные, но достойные похороны последнего из рода магнатов Дули, правда, лично присутствовать не смог. Работа, как и раньше, отняла все мое время..."
Его прервал настырный стук в дверь, который прозвучал в царившей тишине, словно барабанная дробь.
Айвори вскинул голову, но остался на месте, отстраненно выжидая, когда незваный гость сам развернет свои стопы и уйдет восвояси.
"...все мое время, и как бы я ни хотел..."
Новый залп стука заставил его в раздражении отложить перо. Похоже, ожидавший снаружи человек точно знал, что хозяин дома, и отступать не собирался. Хотя... Айвори сам настойчиво просил своих управляющих информировать его первым, если на фабрике что-нибудь случится.
Выскочив из кресла, Айвори помчался вниз по лестнице, по пути натягивая халат. У самой двери он обнаружил, что надел его наизнанку.
- Да?- отозвался он, суетливо путаясь в длинных рукавах.
- Это Кристиан Фэй, господин Айвори,- оповестили снаружи, и Айвори похолодел еще больше. С пятой фабрикой редко возникали проблемы, и он столько ставил на ее дальнейшее расширение...
- Кристиан, что стряслось?!- пораженно выдохнул он, распахнув дверь. Перед его мысленным взором уже пылали крыши, с треском обрушивались балки, и вопящие от ужаса люди выбирались из оранжевого марева...
Но юноша за порогом улыбался и пожал вялую руку фабриканта.
- Добрый вечер! Вы давно не появлялись на фабрике, и я решил вас навестить.
Он бесцеремонно втиснулся между дверным косяком и Айвори. Прошагав по лишенному света холлу, Кристиан удивленно присвистнул. Его свист отразился эхом от высоких потолков и стен.
- Обычно такие громады любят строить на моей родине. Знаете, все эти пилястры и колонны... - Натолкнувшись на взгляд Айвори, он умолк и опустил руки.- Простите, совсем забыл о цели моего визита. Вы в порядке?
- Несомненно. Я очень польщен, что вы беспокоитесь обо мне, но в настоящий момент меня ждет рукопись, и я хотел бы...
- Рукопись! О боги! - воскликнул Фэй, и в его глазах отразилось вселенское счастье. Фабрикант впервые видел столь широкую улыбку на этом юном лице.- Вы же пишете мемуары! Я не мог и мечтать о том, чтобы увидеть их первым. Для меня это такая честь!
Айвори откашлялся, все еще не теряя надежды выпроводить назойливого управляющего восвояси.
- Но я...
- Такая честь!
Кристиан оглушительно высморкался в белый кружевной платок, и на его глазах выступили слезы счастья.
- Вы с колледжа были моим кумиром, господин Айвори. Поверить не могу, что увижу ваше творение!
И Левиафан Айвори впервые в жизни сдался, не в силах придумать выход. Когда дело касалось его мемуаров, он становился жутко чувствительным и охочим до лести. Восторги Кристиана подобно бальзаму омыли его душу, и фабрикант полетел по ступенькам, радушно зазывая гостя в свою святая святых, рассказывая ему об украшавших стены портретах и истории имения, заботливо указывал на опасные выступы на ступенях, где Кристиан мог споткнуться. Впервые Айвори чувствовал себя так... свободно. Обычно он не тратил время на пустую болтовню, но как можно было удержаться, когда тебя вот так слушали, благодарно впитывая каждое брошенное слово?
- Коньяку? - предложил он, указав на высокий закупоренный стеклянной пробкой графин на столике в углу.
- Нет, спасибо.
- Бросили пить? - понимающе хмыкнул Айвори. Точнее, он постарался изобразить понимание - сам он не пил никогда и о зависимости знал лишь понаслышке.
- Стараюсь делать это как можно реже. Алкоголь влияет на меня... с неожиданной стороны.
Заметив смятение, исказившее ровные черты лица Фэя, Айвори поспешил сменить тему. Тем более, ему самому не терпелось приступить к рассказу о захвативших его мемуарах.
Кристиану Фэю было интересно все. Он изучал рукопись, словно древний манускрипт, бережно перехватывая листы пальцами. Его вопросы сыпались на Айвори нескончаемым потоком, и тот еле успевал отвечать, втайне удивляясь, когда Кристиан умудрился столько прочесть и узнать. Кристиан хохотал над совсем не смешной шуткой. Кристиан восхищался коллекцией картин. Кристиан расхваливал мастерство и вкус человека, меблировавшего дом, и страшно удивился, узнав, что это - дело рук самого Айвори. Веселый, глуповатый и легкий в общении, юноша страшно импонировал фабриканту. Своей легкостью он даже напомнил Айвори... молодого Дули, еще не обремененного долгами и шрамами.