Он встретил взгляд Диа, не скрываясь, смерил ее с ног до скрученного на затылке пучка. Начальственная манера держаться делала Мастера Солнцестояния похожей на учительницу, и в настоящий момент та взирала на самого нерадивого ученика в классе.
-- Мы не можем позволить маньяку влиять на работу крестных фей. Она не останавливалась ни во время Великой Чумы на юге, ни во время войн. Не остановится и сейчас. И вы не должны подрывать дух работников в момент, когда сплоченность и собранность необходимы более всего.
-- Я был обязан предупредить их. Уверен, директор со мной согласится.
-- Это вряд ли. Я уже говорила с ним сегодня, и он полностью согласен с моей точкой зрения.
О, эта женщина! Она сводила Лиса с ума, но то был совсем не любовный жар. Охотнику хотелось ухватиться за шею Диа и придушить, так, чтобы из ее накрашенного рта больше не вырвалось ни единого слова. Эта дамочка не понимала всей опасности, нависшей над каждым клиентом Общества, не видела ничего, ровным счетом ничего за собственным тщеславием. Желая поймать убийцу, она позволила мадам Кочерыж погибнуть, сидела и наблюдала за показаниями мух, пока та корчилась в агонии.
Диа дель Боско больше не имела права решать, что, как и кому следовало делать.
Лис навис над гостьей, используя преимущество своего роста; его рука уперлась в косяк прямо над белокурыми локонами. В лицо ему пахнул аромат жасмина, отчего в носу сразу же засвербело.
-- Если вы закончили с нравоучениями, то попрошу вас удалиться. У меня еще много дел.
-- Я вижу.-- Диа указала на подбородок.-- Похоже, бреетесь вы так же хорошо, как и выступаете.
Ее губы все еще кривились в улыбке, когда, шурша платьем, она удалилась, оставив лишь мерзкое послевкусие. Лис послал дверь ей вдогонку, так, что та с грохотом захлопнулась, и отправился добривать вторую сторону подбородка.
Посторонним хладнокровие Лиса казалось бесконечным, но и оно имело свои пределы. Лицо в зеркале оставалось спокойным,-- лишь губы сжались в тонкую нить,-- но пальцы подрагивали от кипевшего внутри гнева, и Лис отложил лезвие на край раковины. С бритьем стоило подождать. Сбрызнув лицо водой, он вновь уставился в собственное, искаженное зеркальной поверхностью лицо. Невольно он представил, как из серебристой глади выныривают холодные неживые пальцы. Как обхватывают его голову и с силой вжимают ее ближе, пока зеркало не лопается мириадами осколков.
Когда воображаемые осколки почти выкололи его глаза, в дверь еле слышно постучали.
Проклиная все на свете, Лис вновь натянул штаны и двинулся отпирать, готовый на сей раз высказать заносчивой выскочке все, что он о ней думает. Она подавится очередной порцией своих нравоучений, пообещал он себе, и больше никогда не посмеет совать свой напудренный нос в чужие дела.
Но за дверью обнаружилась совсем не Диа.
Напуганная свирепым приемом, в сумрачные глубины коридора отшатнулась темноволосая, похожая на мальчика девушка. Она выронила папку, и по полу разлетелись десятки заполненных убористым почерком листов.
-- Я слышала вашу речь сегодня,-- пробормотала она, судорожно собирая документы воедино,-- и хочу заявить о своем подопечном.
-- Все началось несколько дней тому назад,-- продолжила девушка парой минут позже, устроившись на стуле прямо под головой оленя. Гвоздь, на котором висело чучело, держался паршиво. Лис давно собирался забить новый, но не доходили руки. Оставалось лишь надеяться, что тот выдержит еще полчаса и не обрушит рога прямо на голову гостьи.
Старательно избегая охотника взглядом, она взъерошила короткие, стриженые по последней моде волосы, лежавшие завитками на основании хрупкой шеи. Нори -- а именно так звали гостью -- была одной из самых молодых крестных фей Общества, но, несмотря на возраст, знала свое дело. По крайней мере, она единственная восприняла слова Лиса как призыв к действию.
-- Мой подопечный, господин Могилко, очень скромный и порядочный человек. Семейный, жена и дети живут в Золотой Долине, сам уже некоторое время работает в Петрополисе. Но в последнее время он сам не свой. Бледный, исхудавший, с мешками под глазами.
Нори умолкла. Ее щеки залились румянцем.
-- И что случилось?-- подбодрил девушку Лис, вытирая полотенцем остатки пены с недобритой щетины.
-- Каждую ночь к нему является полуголая женщина.
Нори уставилась на охотника и была явно разочарована, не заметив удивления на его лице.
-- И? Она делает что-то особенное?
Румянец девушки стал пунцовым.
-- То, что делают мужчины и женщины в постели... Ну, вы понимаете.
-- Что же в этом странного?-- Лис откинулся на спинку кресла, чувствуя смутное разочарование. Похоже, она просто ревновала, что для крестной феи было недопустимо.
-- Понимаете... Эта женщина ходит сквозь стены.
Сердце Лиса забилось быстрее, как у ищейки, почуявшей след.
-- Является из сумрака, после полуночи, когда господин Могилко отходит ко сну. Черная, с крыльями за спиной. Садится ему на грудь и давит, давит, пока он не начнет задыхаться. А после исчезает.-- Она помолчала, запрокинула голову и уставилась прямо в глаза-пуговицы лося.-- И ему это нравится.
-- И как же ты об этом узнала? Неужто Могилко сам тебе рассказал во всех подробностях?
-- Нет,-- девушка зарделась еще больше.-- Подслушала, как он говорит сам с собой в ванной.
-- Галлюцинации? Фантазии? Кошмары?
-- Исключено,-- Нори мотнула головой.-- И господин Могилко вообще... не склонен к постельным излишествам. Не то чтобы он боялся женщин, просто не очень страстный мужчина.-- Она протянула Лису толстую папку, содержимое которой они собирали по коридору несколько минут тому назад.-- Вот, смотрите дело.
-- Изучение бумажек нам вряд ли поможет.-- Поднявшись, Лис сорвал с вешалки куртку. Часы на стене показывали половину двенадцатого.-- Где он живет?
Часы на башне городской ратуши пробили полночь. Их удары разнеслись далеко в промерзлом зимнем воздухе над Петрополисом. Узкие лабиринты улиц пустовали, и лишь двое быстро шагали по обледенелой мостовой.
Закутанная в пальто Нори еле поспевала за гигантскими шагами Лиса. Она оскользнулась на камнях и, едва удержав равновесие, нагнала несущегося вперед охотника. Краем глаза он вновь поймал ее заинтересованный взгляд и отвернулся.
Девушка уже не в первый раз косилась на здоровую саблю, лежащую на его бедре, но не спрашивала ничего. Лис же ничего и не пояснял, продолжая упрямо шагать вперед. По собственному опыту он знал: с демоническими женщинами разных сортов больше помогали ножи и мечи, чем пули и порох. Без головы еще никто не сумел продолжить творить зло.
Также его опыт подсказывал, что чувствительным дамам лучше было не знать о предстоящем кровавом зрелище,-- слезы и ужас срывали не один прекрасный план.
-- Я не уверена, что это -- "розовая фея".-- Нори тронула его рукав, знакомая пелена страха застыла в ее глазах.-- Может, существо из Брюхвальда...
-- Существа из Брюхвальда немногим лучше "розовой феи". Поверь, господин Могилко сильно обрадуется нашему появлению.
Господин Могилко снял пенсне. Протер стекла мягкой замшевой тряпицей и положил на книжную полку между томами "Всемирной Истории" Уша Помнящего. Расстегнул ремень, спустил брюки, обнажив синеватые, с острыми коленками ноги. Сложил одежду на стуле и забрался меж прохладных простыней, вдыхая доносящийся с улицы влажный воздух.
Господин Могилко отправился в кровать, ожидая погружения в царство сна и покоя. Однако на душе было далеко не спокойно. Смесь ужаса, усталости и томного ожидания мутным озером плескалась в его груди.
Не успел он закрыть глаза, как по телу разлилась тягучая слабость. Ее вязкие волны захлестнули даже мысли, превратив их размеренный ход в бессвязное топтание на месте. Перед мысленным взором замелькали цветные картинки из ушедшего дня, складываясь в лишенную смысла цепочку. Еще немного, и сознание было готово ускользнуть в привычное ночное странствие, но в последний момент встревоженно задержалось на самой границе.