— Конечно,— смиренно согласился Лис.
Такая покладистость показалась Фэю подозрительной, и он вгляделся в лицо напарника с особым вниманием. Но лицо охотника оставалось таким же, как всегда: непроницаемым и спокойным, с гулявшей на губах легкой улыбкой. Он не был старше Кристиана, — а если и был, то ненамного, — но вел себя так, словно знал больше других и смеялся над их глупостью. И это раздражало Фэя еще больше.
Конечно, в деле Элеонор и ее крохотной любви Кристиан и не подумал спросить мнения напарника. Лис не был этим удивлен и даже не пытался принять участие, раздувая тем самым конфликт. Ему было проще сделать все по-своему тихо, ни с кем не советуясь и не растрачивая драгоценную энергию на споры.
— Помнишь, пару дней назад с твоей русалкой пришел парень? — словно невзначай бросил он, сидя в отведенном ему кресле на веранде особняка «принца» Элеонор.
— Такой мелкий, тощий и весь на нервах? — фыркнул Мариус, чей затылок не доставал и до каминной полки.
— Как точно ты его описал,— Лис безуспешно пытался скрыть улыбку.— Он, оказывается, по уши в нее втюхался. Удерживает девчонку дома, представляешь!
Внезапно на террасе особняка стало особенно тихо. Глаза Мариуса округлились, и он даже забыл отправить очередную рюмку себе в рот.
— Да ты что?! — наконец выдавил он.
— Ага. Сказал, что не выпустит, пока она не выйдет за него замуж. Она ни в какую, этот парень же ненормальный на всю голову, сам понимаешь. Но теперь, похоже, придется сдаться, он же и родителям угрожает...
— И родителям?! — Мариус даже вскочил с места.
— Ага,— Лис отправил в рот оливку и развел руками. — А ты-то что разволновался? Сам же сказал, что видов на девчонку не имеешь, и все такое.
Карлик задумался. С одной стороны, эта дамочка казалась чокнутой и даже заговорила о детях. Как будто она не видела, что он, Мариус, еще слишком молод для бессонных ночей и вонючих пеленок. В сорок жизнь только начиналась, это знал каждый сорокалетний мужчина. С другой стороны, эта малышка была единственной, кто терпел все его пьяные выходки, что, как показывал опыт, дорогого стоило. При одной мысли о том, что его русалка будет вытирать чьи-то еще пьяные слюни, у Мариуса начинало тоскливо щемить сердце.
Ухватив со стула камзол, он уверенным шагом направился к выходу.
— Идем и разберемся с этим уродом,— рявкнул он.
Вечер в доме рыбака начинался как обычно, тихо и размеренно. Одно за другим вспыхивали его окна, наполненные мягким отблеском свечей, а в густой траве у стен запели цикады. Но когда по траве прошелестели рассерженные шажки, цикады удивленно стихли.
Мариус взобрался на крыльцо и обрушил на дверь целую серию ударов, так что та жалобно заскрипела. Но за ней оказалась совсем не Элеонор.
Юноша походил на тощего, но гордого кота, одного из тех, которые ведут себя по-хозяйски где бы ни оказались. Он смерил карлика строгим взглядом и вздернул бровь, словно требуя объяснений. Мариус откашлялся, чувствуя, что медленно закипает.
— Приятель, позови-ка русалку.
— Я тебе не приятель,— процедил сосунок, нагло уставившись на Мариуса сверху вниз.
Мариус ненавидел, когда на него смотрели сверху вниз.
— Ты мне сразу не понравился, парень,— прорычал он.— Лучше свали с дороги по-хорошему.
— Видеть тебя она не хочет,— медленно повторил Кристиан, склонившись к карлику ближе.
Но не успел он проронить еще хоть слово, как на его голову обрушилась увесистая трость.
Мариус не мог знать, что стоявший перед ним юноша обладал крепкой головой и чрезвычайно вспыльчивым нравом. И, конечно же, он не подозревал, что у юноши тоже была своя, очень волшебная палка.
— Господин Фэй! Без ложного преувеличения скажу, вы — самый ужасный провал, которому я когда-либо платил зарплату.
Зубы директора Общества Крестных Фей почти лязгнули, впившись в рассыпчатый кексик, в то время как их обладатель буравил подчиненных хищным взглядом. От этого зрелища Кристиану и Лису стало немного не по себе.
— И вы, господин Листен.— Раскрасневшееся от сдерживаемого гнева лицо директора повернулось к поедавшему засохшее печенье Лису.— Чем вы думали, когда отправляли господина Фифштельбахера к господину Фэю? Неужто не знаете, чем у господина Фэя это обычно заканчивается?
— Он такой несдержанный... — Лис развел руками, словно снимая с себя всю ответственность за произошедшее. — Они оба.
— Но с переломом бедра лежат не они оба, к сожалению, а лишь господин Фифштельбахер!
— Зато сколько радости для Элеонор, сидит с ним рядом целыми днями. Видели бы вы, как она на него смотрит...
Директор соскочил с кресла и принялся расхаживать вдоль окна, словно небольшая шаровая молния.
— Вашей целью было избавить девушку от этого алкоголика! — Он метнул небольшую искру в застывших Лиса и Кристиана.— А вы что сделали? Теперь, когда он предложил руку и сердце, ей придется терпеть его выходки всю свою жизнь. Разве это честно?
Охотник даже перестал грызть печенье, и на его лице отразилось глубокое и искреннее сожаление. Впрочем, все присутствовавшие знали, что это сожаление не стоило и ломаного гроша. Фэй, в свою очередь, не потрудился состроить нужную мину и остался непробиваемо честен и прям, как доска.
— Послушайте, если Элеонор западает на карликов, то это дело ее личного вкуса,— заявил он. — Его внешность и повадки не нравится родителям? Получается, это у них проблема, и мы удачно ее решили. Теперь все счастливы и довольны.
— И он действительно неплохой парень,— добавил Лис.
Кристиан же радостно подпрыгнул в своем кресле, издав торжествующий возглас.
— Вот видите! Если карлик нашел общий язык с ним, — палец Фэя указал на застывшего охотника,— то он действительно ангел.
Тем утром у директора осталось чувство легкого неудовлетворения. Подопечная и вправду стала счастливой, но то ли это было счастье? Если алкоголику приносит счастье стакан виски, нужно ли тотчас ему наливать? Директор не знал ответа. Наверное, ответ не знала и сама Элеонор, обретшая наконец своего трубочиста.
Не стоит плевать в колодец –
из него могут плюнуть в ответ.
Первое знакомство мистера Таслера с крестными феями произошло еще в детстве. Тогда к нему явилась древняя старуха, от которой за милю пахло валерьянкой и мазью для суставов. Она возникла из ниоткуда, уселась на стул у изголовья кровати и с укором посмотрела на лежавшего мальчика.
— Драться нехорошо,— проскрипела она.
Таслер посмотрел на нее своими большими детскими глазами.
— Я и не дерусь,— непринужденно соврал он.
Но, в отличие от родителей, старуха ему не поверила.
— Вчера ты поколотил юного Дерека Флаффи так, что у него пошла кровь из носа. Почему ты это сделал?
— Он смешной,— невинно ответил юный мистер Таслер. Флаффи и правда был неуклюжим и смешным, особенно когда начинал говорить: он умудрялся картавить и заикаться одновременно.
Тогда старуха пожурила его и повторила, что обижать других забавы ради нехорошо. И что сильные мальчики должны защищать слабых, а не обижать их. После этого она исчезла так же внезапно, как и возникла.
Годы шли, а мистер Таслер продолжал свои шутки над мистером Флаффи. Когда тот был худеньким очкариком в школе, когда был долговязым юношей и приходил в колледж в поношенной вязаной жилетке и когда они по воле случая оказались соседями, разделенными высоким каменным забором. Мистер Таслер подкидывал соседу кротов, складывал навоз для удобрений у самого окна гостиной Флаффи, ломал его почтовый ящик и скрутил колесо у единственного велосипеда без всякой на то причины. Просто это было весело.
Сам же мистер Флаффи, болезненный мужчина с хаосом белокурых волос на голове, не мог тягаться с широкоплечим громилой соседом и лишь изредка пытался воззвать к совести Таслера. Что, естественно, было бесполезно.
Так тянулось время, пока в конце мая, спустя тридцать лет после визита строгой старухи, не произошло второе знакомство со сверхъестественным.