Я посмотрел в окно, туда, где в небе величественно проплывал дирижабль, и не удержался, чтобы не усмехнуться. Вспомнилось, что в детстве, когда меня спрашивали: «Кем ты хочешь стать?» – я всегда отвечал: «Кочегаром на дирижабле». Это всегда приводило маму в ужас. Тогда я считал, что на дирижаблях обязательно должны быть котлы, и соответственно, и кочегары.
«Вон он какой огромный! И сколько там нужно горячего воздуха! – рассуждал я. – А откуда его еще взять, если не из котла?»
Вполне логичное умозаключение после того, как мы целыми днями с помощью свечи нагревали воздух внутри бумажных фонариков, и они улетали высоко-высоко в небо.
– Крис… – начал Дарвелл, и я, полагая, что он сейчас скажет: «Как ты до такой жизни докатился? И что скажет твоя мама?» – перебил его:
– Господин начальник, меня арестовали ошибочно.
Я перестарался, нарочито растягивая слова и добавляя в голос малую толику гнусавости – именно так говорят представители криминального дна. Дарвелл поморщился.
– Крис, разговор не о том. Мы уже разобрались: там действительно произошла ошибка.
«Которая стоила мне трех дней пребывания в вонючей камере».
– Я знаю, ты забросил университет.
«Сразу после того, как выяснилось, что платить за обучение больше нечем. Ну разве что продать мамины фамильные драгоценности. Хотя, боюсь, дело дойдет до этого и без платы за мою учебу».
Наверное, Дарвелл чувствовал за меня какую-то ответственность. Ведь, сложись все по-другому, он вполне мог бы стать моим отцом. Ну а чем еще можно объяснить его заботу? Когда-то у мамы был выбор, и она сделал его не в пользу Дарвелла.
– Но, по крайней мере, ты же не бросаешь занятия музыкой? У тебя, должен признать, талант, и немалый. – И он забарабанил пальцами по краю столешницы, изображая игру на фортепьяно и закончив мощным акцентированным стаккато.
Мне даже удалось распознать мелодию. Что, в общем-то, было немудрено: Сесилия Цфайнер со своим последним шлягером популярна как никогда. Талантливая девушка: и музыку к своим песням сама пишет, и тексты. Вот, казалось бы, эти стаккато совершенно там ни к месту, но вписываются в мелодию удивительно гармонично. Сесилия – красавица: этакая платиновая блондинка с отличной фигурой. Такой, что нравится всем мужчинам без исключения. И тем, кто предпочитает худышек, и тем, кто обожает полненьких.
В ответ на его вопрос я лишь неопределенно пожал плечами: музыкой необходимо либо заниматься несколько часов в день, либо забыть о ней вообще. Ну а в моей ситуации – скорее второе.
Хотя в последний раз я играл совсем недавно. Буквально за день до того, как меня сюда замели. На раздолбанном, отчаянно фальшивившем клавире. А сверху по нему самозабвенно скакали барышни неглиже. Или, выражаясь ближе к истине, голые девки. И репертуар у меня был соответствующий. Все происходило в Камонте – портовом районе, где после заката полиция появляется только для очередной облавы. При этом все стражи порядка вооружены, а на границе района на всякий случай дежурит батальон национальной гвардии. И конная жандармерия.
– Вот скажи, Кристиан, чего ты добиваешься? Чего хочешь, о чем мечтаешь? Есть у тебя какая-нибудь цель в жизни?
Чего хочу и о чем мечтаю? Быстрее добраться домой, принять ванну, чего-нибудь покушать и спать, спать, спать в мягкой постели на свежем белье.
А еще поменять одежду, от которой, я даже сам чувствую, пованивает, настолько она пропиталась запахами тюрьмы. Что касается цели в жизни…
– Хочу занять место Ренарда, господин Дарвелл.
– Ну и что ты тогда сделаешь? – В голосе начальника тюрьмы сейчас слышалась легкая насмешка.
– Прежде всего разгоню полицию. Целиком. Полностью.
– Вот даже как? Ну и куда ты без нее?
– Без нее – никуда, – легко согласился я. – Только я бы других набрал, честных и не взяточников.
Таких, которые бы не замяли дело, расследуя смерть моего отца. Ну не мог он сам застрелиться, слишком он для этого любил жизнь. Мало кто ее так любил. И маму любил, и меня, и мою сестру Изабель. Набрал бы таких полицейских, которые добились бы правды, даже если бы ниточки тянулись слишком высоко, а не отводили бы глаза в ответ на прямые вопросы.
С Дарвеллом на подобные темы можно говорить легко, он не обидится: кристальной честности человек. И я за это его уважаю, причем искренне. Что же до господина Абастьена Ренарда… это наш президент. Причем бессрочный, находится у руля уже лет двадцать подряд. Нисколько не сомневаюсь в том, что, когда Ренард устанет от власти, что случается крайне редко, или попросту умрет, следующим президентом станет один из трех его сыновей.