— Так, ходят слухи, — беззаботно ответил Марко и тут же продолжил: — Почему бы тебе не пригласить меня в студию, Ланг? Во вторую часть, на серьезный разговор. Я, знаешь ли, много чего повидал. Мне есть что рассказать.
— Неужели? — произнес Ланг как можно презрительнее. — И о чем же ты собираешься рассказывать, позволь спросить?
— Я воевал, — ответил Марко. — Я убивал, Ланг. Мужчин и женщин. Сам-то ты, кстати говоря, служил? Небось пошел на гражданку в какую-нибудь больницу, да?
— Не морочь мне голову, — резко сказал Ланг. Он выехал на автобусную полосу и раздраженно надавил на газ, проезжая мимо риксдага. — Ты вернулся, как побитая собака. Тебя отослали обратно. Потому что ты псих. Сарита мне все рассказала.
— Да ну? — улыбнулся Марко. — А ты уверен, что она сказала правду? Тебе не приходило в голову, что она выдает желаемое за действительное, чтобы спокойно спать по ночам? Ты думаешь, ей приятно жить с мыслью о том, что отец ее ребенка — убийца, сам посуди, Ланг?
Ланг покачал головой, но промолчал. Когда он затормозил перед светофором на перекрестке у «Форума», Марко открыл дверь и сказал:
— Я пошел. Спасибо, что подбросил.
Он легко выскочил из «селики», проскользнул между двух машин и исчез в толчее Симонсгатан.
19
Когда Ланг в тот же вечер обо всем рассказал Сарите, ему хотелось, чтобы она успокоила его и заверила, что ничего страшного не произошло и Марко просто пошутил. Но Сарита очень перепугалась. Она несколько раз просила Ланга повторить все сначала, задавала бесконечные вопросы о том, как Марко себя вел, каким говорил голосом и что он вообще сказал, словно хотела найти какие-то новые, сокрытые для Ланга смыслы в происшествии, в котором сама не участвовала. Ланг понял, что Сарита напугана не меньше, чем он, а то и больше, и от этого ему стало совсем не по себе.
Хотя я много знаю об этой истории и потратил немало сил, чтобы во всем разобраться и найти объяснение поступкам Ланга, я так и не понял, почему в ту последнюю весну ему не хватило решимости уйти. Лучшая подруга Сариты Кирси открытым текстом советовала ему спасать свою шкуру. Присутствие Марко в жизни Сариты становилось все более заметным, его отношение к Лангу — все более агрессивным. Да и Сарита все чаще и обреченнее давала понять, что силы ее на исходе и что у их любви нет будущего. Однако Ланг по-прежнему верил ей и еще долго продолжал с ней спать даже после того, как поддерживать нормальные отношения стало совершенно невозможно. Вероятно, Ланг внушил себе, что известность защитит его от всех печалей и бед — так же, как знаменитые и богатые люди полагают, что не могут заразиться СПИДом или сесть в тюрьму, совершив преступление.
Не то чтобы он успокоился. Как бы ему хотелось, горько писал он мне из тюрьмы, знать наверняка, что новые ключи от квартиры на Хельсингегатан есть только у него, Сариты и Миро. Но такой уверенности у него не было, и поэтому он перестал ночевать у Сариты. Они встречались днем несколько раз в неделю, обедали вместе, а потом, если Сариту на несколько часов отпускали со студии, шли домой к Лангу и занимались любовью. В мае Сарита заверила Ланга, что Марко снова уехал за границу, причем надолго. Это немного успокоило Ланга, и они стали видеться чаще. Однажды майской ночью они вышли из бара в центре города и направились вдоль железнодорожных путей через Фогельсонген домой к Сарите. Было холодно: Ланг отчетливо помнил, какой белый и густой дым висел над трубами в Сэрнесе — словно зима еще не кончилась. Однако ночное небо было не черным, как зимой, а темно-синим. Внезапно Сарита притянула его к себе, они остановились на дорожке возле восточного берега Тэлёвикен и стали целоваться. Они долго стояли там, в самом сердце города, окруженные со всех сторон его главными достопримечательностями. Финляндияхюсет[24], риксдаг, Киасма[25], Саномахюсет[26], Кафедральный собор, здание профсоюза, Бергхэльская церковь, башня стадиона — весь город, все его прошлое и настоящее окружало их, но Ланг чувствовал только влажное тепло, сладкий привкус спиртного во рту Сариты и лихорадочный жар вожделения. Неожиданно для себя он отчетливо вспомнил вкус первых поцелуев: жвачка, табак, сладкие ликеры и вишневый блеск для губ. В его голове промелькнул образ Анни — такой, как она пришла на первое свидание. Январь, холод, им девятнадцать, они договорились встретиться в грязной забегаловке в Гласпалатсет. Вокруг шеи Анни был небрежно повязан огромный белый шарф, джинсы, расклешенные книзу, туго обтягивали бедра. Но тут образ Анни поблек, и Ланг вспомнил рассказ Сариты о том, как они с Марко занимались любовью в снегу. В нем снова заговорила ревность, возбуждая желание, он стал целовать Сариту еще более страстно и укусил ее за нижнюю губу. Им овладел юношеский пыл, непреодолимая жажда жизни, и он хотел предложить Сарите лечь на землю прямо здесь, среди пожухлого прошлогоднего тростника на берегу, и заняться любовью в холодной весенней ночи, под глухой шум города. Но он ничего не сказал. Он оторвался от ее губ и, не говоря ни слова, еще крепче прижал Сариту к себе, так что ее голова легла ему на плечо.
В среду вечером, в конце мая, Ланг узнал, что с ним хочет встретиться мифический владелец канала Рауно Мерио. Об этом ему мрачно сообщил В. П. Минккинен. Для начала Лангу следовало как можно скорее связаться по электронной почте с одним из многочисленных секретарей хозяина. Ланг забеспокоился. Он не был знаком с Мерио лично, они лишь мельком встречались на коктейле несколько лет назад. К тому же Ланг только что записал предпоследнюю, по его собственным словам, крайне неудачную передачу и потому не рассчитывал на комплименты, тем более из уст Мерио. К своему удивлению, Ланг узнал, что Мерио хочет пригласить его к себе на ужин в следующий вторник.
Ланг написал, что принимает приглашение. Во вторник утром он получил мейл, в котором подробно объяснялось, как доехать до виллы Мерио в Эсбу. По дороге Ланг остановился заправиться в Энгскулле. В кафе по телевизору показывали повторение последнего выпуска «Сумеречного часа». Ланг встал в углу и какое-то время украдкой смотрел на экран. Он понял, что все обстояло именно так, как ему показалось во время записи: сначала он безуспешно пытался вызвать двух известных танцовщиков на откровенный разговор об их гомосексуальности, а дальше еще хуже — он не смог заставить нового супруга президента Пентти Араярви прокомментировать свой статус, а также связанные с ним преимущества и ответственность.
Район, где жил Мерио, находился в стороне от города. Здесь обитали люди по-настоящему богатые: вдоль нескольких улиц располагались похожие на дворцы виллы, скрытые за пихтами и высокими заборами с камерами видеонаблюдения и воротами с дистанционным управлением. Ланг остановился на въезде, и через секунду перед ним возник человек в костюме и попросил предъявить удостоверение личности. Потом ворота открылись, и Ланг проехал около ста метров до виллы Мерио. Его встретила молодая, расторопная женщина. Ланг заметил, как тихо в доме. И только когда женщина провела его в столовую, Ланг понял, что на ужин приглашен только он — стол был накрыт на двоих.
У Мерио были уже седые длинные волосы, собранные в хвост, словно мультимиллионер хотел показать, что в душе он все еще хиппи. Он крепко пожал Лангу руку и заявил, что сразу хочет перейти на «ты». Оделся он неформально: потертые джинсы и грубые походные ботинки, но пиджак на нем был изысканный, а часы, по предположению Ланга, стоили тысяч двадцать марок, если не больше. Пока они ждали холодные закуски, Мерио похвалил романы Ланга, сказал что они, подобно загадочным лабиринтам, скрывают в себе параллельные линии и тупиковые ходы, но тем не менее они парадоксальным образом доступны широкой публике благодаря неприкрытой чувственности, которая пронизывает их и захватывает читателя, хотя — тут Мерио решил быть до конца откровенным — на самом деле читатель так и не понимает, о чем книга. Ланг поблагодарил Мерио за проницательность, а потом спросил, можно ли поинтересоваться, почему Мерио пригласил его на ужин как раз тогда, когда передачу должны снять с эфира. Мерио слабо улыбнулся учтивым словам Ланга, но улыбка быстро исчезла с его губ, и он сказал: