— Я не люблю тебя, я ненавижу тебя, ты так противно пахнешь.
Дочь резко повернулась и накрылась с головой одеялом. Я медленно выпрямилась и, как слепая — поскольку слезы застилали мои глаза, — отправилась в свою комнату. Гнев и одновременно сентиментально-слезливая жалость к самой себе переполняли меня. Я была отвратительной особой, от меня дурно пахло. Боже мой! Я сорвала с себя одежду, легла в постель, уткнулась в подушку и зарыдала. Как ни странно, даже слезы не принесли мне сна. И когда наконец сон пришел ко мне, глаза мои были сухи и я чувствовала себя трезвой.
На следующее утро отец пришел ко мне в комнату с чашкой чая. Я открыла глаза, свет резанул мне по глазам яркой огненной полосой. Я закрыла лицо простыней; отец сел на край кровати, взглянул на меня и тихо сказал:
— Детка, я ужасно боюсь за тебя.
— О, папа, не начинай все заново.
— Нам надо поговорить, я не могу больше видеть, как ты катишься вниз. Каждый раз, когда ты отправляешься в гости к Молли, ты возвращаешься пьяной. Ты, которая даже вкуса спиртного не знала. Что с тобой происходит?
— Глупый вопрос, папа, не правда ли?
— Понимаю, девочка, понимаю, — он положил руку на мое плечо. — Но ты ничего не изменишь, ничего не улучшишь, если будешь убивать себя. Ты не создана для алкоголя, и, если будешь продолжать вести себя так, как в последнее время, он убьет тебя — сначала твой разум, потом тело. Я уже видел, как это случалось с некоторыми женщинами. Как мне плохо, девочка, плохо до глубины души.
Как ни странно, в то утро мне тоже было плохо до глубины души, я ненавидела себя, и мне были отвратительны воспоминания о вечеринке у Молли. Вечеринка была как вечеринка, просто это была не моя компания. А какую можно было назвать моей? Ту, в которой мужчины говорили на возвышенные темы? Было у меня такое… и общение оказалось поистине плодотворным! А там… там я рассуждала, как все эти приятели Молли. Так в чем же заключалась разница?
— И знаешь что, — продолжал отец, — Сэм тоже беспокоится за тебя. Это он присматривает за Констанцией — больше, чем миссис Паттерсон. Я имею в виду, когда не работает. И вот что я тебе еще скажу. Мне кажется, Сэм хочет жениться на тебе. Учти, он мне пока ничего не говорил, но я догадываюсь.
— Успокойся, отец, — тихо ответила я. — Я не собираюсь выходить замуж ни за Сэма, ни за кого другого.
Но почему я невольно подумала в этот момент о Теде, а не о Сэме? Да, Сэм мне нравился. Но он вызывал во мне лишь симпатию, в то время как Тед может, я чувствовала это, вызвать и нечто другое — как раз то, без чего нет любви. Ведь мне было всего двадцать два года.
— Не ходи больше к этой Молли, девочка. Обещай мне. Хорошо?
— Нет, отец, я не могу обещать этого. Молли — моя хорошая подруга! Но обещаю возвращаться домой вовремя. Вчерашнего не повторится.
— И не будешь так часто оставлять ребенка одного, когда меня нет? Когда я дома, я не против и сам присмотреть за Констанцией.
— Обещаю. Не оставлю ее одну, если не будет тебя или Сэма.
Он вздохнул, похлопал меня по руке и тяжело поднялся. Я проводила его взглядом. Только сейчас я заметила, как он состарился за пять лет, прошедших после смерти матери. Ему не было еще и пятидесяти, но он сильно сутулился, лицо было испещрено морщинами, и в нем не осталось больше ни жизни, ни силы — только та, что была необходима, чтобы рубить уголь. Но эта другая сила была совсем иной, отличной от жизненной силы.
После обеда я повела Констанцию на прогулку. Она, очевидно, забыла о своей ночной истерике. Чтобы уничтожить запах спиртного, который еще, может быть, исходил от моей одежды, я побрызгала ее духами. Когда мы пришли в город, я отправилась к Молли. Дверь ее дома оказалась, как обычно, открытой. В комнатах царил страшный беспорядок, никого не было. Я написала записку, что не смогу прийти к ней вечером, и положила ее на камин, но для Теда не оставила никакой весточки.
Вечером мы с отцом и Констанцией пили чай, когда раздался стук в дверь. Открывать пошел отец. Вернулся он с Тедом. Я встала из-за стола, чувствуя, как дрожат мои руки.
— Решил зайти посмотреть, как ты, — пояснил он.
— Садись, — предложил отец. — Ты пил чай?
— Нет.
— Ну так садись и чувствуй себя как дома, — проговорил отец.
Я заметила, что Тед понравился отцу. А соображал мой папа быстро. Да и я тоже. Тед знал, что у меня есть дочь. Что он знал еще, я понятия не имела, но он пришел, потому что искал меня. И мною овладело чувство благодарности.
Когда мы попили чай, отец предложил: