Словом, когда я поворачивал на Бейзин-драйв, проблемы Арни меня не слишком заботили, я пытался справиться со своими: мысли о взрослении неизбежно привели к рассуждениям о других глобальных переменах (по крайней мере, мне они тогда казались глобальными). Скоро мне предстояло поступить в университет, жить без родителей и в идеале попасть в футбольную команду, где за одно место будет бороться еще шестьдесят обученных человек, а не десять или двенадцать. Знаю, вы скажете: «Ну и что, Деннис, подумаешь, новости! Миллиарду китайцев нет никакого дела до того, попадешь ли ты в основной состав на первом курсе универа». Вы правы. Я лишь хочу сказать, что тогда все эти мысли впервые посетили меня по-настоящему… и даже напугали. Разум иногда отправляет тебя в подобные путешествия, хочешь ты этого или нет.
Увидев, что муж королевы би-бопа в самом деле вернулся с работы и теперь они стоят почти вплотную друг к другу, готовые в любую секунду развязать драку, я, как вы понимаете, особой радости не ощутил.
Дети с прежними серьезными минами сидели на своих велосипедах, переводя взгляд с Арни на Папочку и обратно, словно зрители на каком-нибудь фантастическом теннисном матче, в конце которого судья застрелит проигравшего. Они как будто ждали, когда же Папочка вспыхнет, размажет хлюпика по асфальту и спляшет джигу на его покалеченном теле.
Я выскочил из машины и едва не побежал к ним.
– Надоел ты мне, ясно?! – орал Папочка. – Сказано: убери отсюда тачку, и поживее!
У него был большой приплюснутый нос с полопавшимися капиллярами. Щеки цветом напоминали свежий кирпич, а над воротничком серой рабочей рубахи вздувались вены.
– Не поеду же я на одном ободе! Вы бы на моем месте тоже не поехали.
– Да я тебя прокачу на ободе, понял, прыщавый? – заявил Папочка, явно вознамерившись показать детям, как решаются проблемы в настоящем мире. – Убери свою грязную колымагу, и дело с концом. Не зли меня, малый, а то получишь.
– Никто ничего не получит, – встрял я. – Бросьте, мистер, мы сейчас уедем.
Арни с облегчением перевел взгляд на меня, и я увидел, как он напуган – был и есть. Вечный изгой, он знал, что хулиганье его на дух не переносит. Вот и на этот раз, решил Арни, побоев не избежать. Только терпеть он их больше не станет.
Мужик перевел взгляд на меня.
– Еще один объявился, – сказал он, словно бы дивясь тому, сколько на свете придурков. – Да я вас обоих разукрашу, ясно? Вы этого хотите? Уж поверьте мне на слово, я могу.
Да, я знал таких типов. Десять лет назад он был из тех козлов, что скрашивают школьные будни мелким хулиганством: выбивают учебники из рук заучек или после физ-ры запихивают бедолаг прямо в одежде под душ. Они никогда не меняются, эти ребята. Просто стареют, зарабатывают себе рак легких или умирают от закупорки кровеносного сосуда в мозгу годам этак к пятидесяти трем…
– Мы не хотели вас злить, – заверил я. – У него просто шину спустило, Господи ты боже мой! У вас что, никогда шину не спускало?
– Ральф, гони их в шею! – На крыльце стояла тучная женушка. Голос у нее был пронзительный и возбужденный. Конечно, это ведь даже лучше, чем шоу Фила Донахью. Из соседних домов выходили все новые соседи, и я с тоской подумал, что кто-нибудь либо уже вызвал, либо вот-вот вызовет копов.
– Я никогда не оставлял машину с дырявой резиной перед чужим домом на три часа! – громко заявил Ральф. Он оскалился, и на его зубах поблескивала слюна.
– Да мы тут час стоим, если не меньше.
– Не умничай, малый. Мне твоя болтовня неинтересна. Вы мне не нравитесь, ребята, ясно вам? Я весь день гну спину, зарабатываю на жизнь, прихожу домой уставший. У меня нет времени на споры. Сказано: уберите треклятую развалюху от моего дома. Сейчас же!
– Запаска у меня в багажнике, – сказал я. – Дайте нам только ее поставить…
– Где ваша порядочность, в конце концов?.. – с жаром начал Арни.
Это была последняя капля. Уж на что Ральф не позволил бы покуситься на глазах у его детей, так это на его порядочность. Он замахнулся на Арни. Не знаю, чем бы это все закончилось – наверное, Арни бы сел, а машину у него бы конфисковали, – не успей я поймать Ральфа за запястье. Раздался смачный шлепок.
Маленькая толстушка мгновенно заныла.
У маленького толстяка челюсть отвисла почти до груди.
Арни, всегда пробегавший мимо школьной курилки как загнанный зверь, даже не моргнул. Он будто хотел, чтобы его ударили.
Ральф побагровел, выпучил глаза от ярости и резко развернулся ко мне.
– Ладно, говнюк, ты первый!
Я удерживал его руку из последних сил.