— Что тут происходит? — недовольно поинтересовался Громыко.
— Это багаж Андрея Януарьевича, — почтительно произнес человек с двумя чемоданами.
— Где посол? — В коридоре появился первый заместитель наркома иностранных дел Андрей Януарьевич Вышинский, как обычно чем-то недовольный.
Он начал с выговора:
— Почему я должен вас искать?
— Я на своем рабочем месте, — хладнокровно ответил Громыко.
— Я хотел побеседовать с госсекретарем, — бросил Вышинский.
— Он уже ушел.
— Как так? — разозлился Вышинский. — Почему вы его не задержали?
— Вы ни словом не обмолвились о намерении говорить с госсекретарем сегодня.
— Сами должны были догадаться!
Вышинский повернулся к помощникам и прошипел:
— Что вы так долго возитесь? Отправляйте вещи!
Те испуганно исчезли.
Вышинский сказал Громыко:
— Получите сегодня шифровку из Москвы. От хозяина. Приказано добиваться, чтобы в состав Организации Объединенных Наций, которая сейчас образуется, вошли все наши республики. Зарубите себе на носу: от этого зависит ваша карьера. Не справитесь — пришлем на ваше место другого человека.
Поднявшись к себе в квартиру, Андрей Андреевич озабоченно спросил жену:
— Как Эмилия?
— Температура высокая.
— Бедный ребенок, — огорчился посол. — Врача вызвали?
— Будет с минуты на минуту.
— Я должен идти, — извиняющимся голосом сказал посол.
Лидия Дмитриевна взяла Громыко за руку:
— Что случилось? Он орал на весь коридор. У тебя неприятности?
— У меня задание, которое невозможно исполнить.
Андрей Андреевич вернулся в зал, где продолжался прием. Советник посольства Игнатенко подвел к нему молодого Аристотеля Оазиса.
— Андрей Андреевич, хочу вам представить нашего нового гостя… Видный судовладелец и наш будущий деловой партнер…
Штат резидентуры внешней разведки в Вашингтоне был сравнительно небольшим. Резидент Степан Захарович Апресян, кадровый чекист, производил на посла странное впечатление. Потом Громыко объяснили, что старшего брата резидента, тоже чекиста, в разгар большого террора расстреляли. И Степана Апресяна арестовали, а через год столь же внезапно отпустили и командировали в Вашингтон.
Но расстрел брата и год за решеткой оставили тяжкий след на его психике. Перед каждой встречей с американцами он дико нервничал и не мог скрыть этого от своих подчиненных. Послу намекали, что резидента скоро отзовут и его место займет молодой Игнатенко. Поэтому Андрей Андреевич внимательно относился к его словам.
Следующее утро началось с совещания в кабинете посла.
— История вопроса такова, — докладывал политический советник. — В январе 1944 года на пленуме ЦК союзным республикам предоставили полномочия в области внешних сношений. В феврале поменяли конституцию. Республики получили право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения и даже обмениваться посольствами и консульствами.
— На совещании с американскими и британскими дипломатами, — кивнул посол, — я заявил, что в Организацию Объединенных Наций обязательно должны войти все союзные республики.
Советник продолжал:
— Американский президент в личном письме товарищу Сталину ответил, что в таком случае надо принять в ООН и все сорок восемь американских штатов… Товарищ Сталин написал Рузвельту, что для Советского Союза это принципиально важный вопрос, и напомнил, что, скажем, Украина и Белоруссия по количеству населения и по политическому значению превосходят некоторые государства.
Советник-посланник мрачно заметил:
— Из разговоров в государственном департаменте следует, что американцы считают наше предложение неудачной шуткой.
Громыко посмотрел на него:
— Сомневаетесь, что мы сможем добиться нужного результата?
— Все против, так что принять решение способен только сам Рузвельт.
Игнатенко добавил:
— Но кто-то должен ему посоветовать это сделать. Те, кому он доверяет. Его личные друзья. Даже не помощники. А именно друзья!
— Надо обратиться к жене президента, — раздумчиво произнес Громыко. — Где сейчас находится Элеонора Рузвельт?
В коридоре секретарь партийной организации посольства Новиков остановил Валентина Рожкова, помощника Громыко:
— Я, может, еще не знаю местных правил… Но почему посла отправили на какую-то встречу одного?