Государственный секретарь развернулся и вышел из овального кабинета. Гарри Трумэн с сожалением посмотрел ему вслед. Перед ним лежала утренняя газета с портретом советского посла Громыко.
В Москве в кабинет заместителя министра иностранных дел Деканозова вошла молодая хорошо одетая девушка. Глянув на нее, Владимир Георгиевич воодушевился.
— Вы — Спиридонова? И хотите работать у меня секретарем? Что же, я думаю, вы мне подходите.
Маленький и толстый, Деканозов вышел навстречу ей из-за стола, взял за руку, чтобы поздороваться, нагло притянул к себе и попытался поцеловать. Девушка покраснела и слегка отстранила его. Он еще крепче держал ее. Она размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину. Он не ожидал отпора. От неожиданности выпустил ее из рук.
Девушка опрометью бросилась из кабинета.
Деканозов нажал кнопку звонка. В кабинет вошел его помощник, столкнувшись с убегавшей девушкой, которая не успела вымолвить ни слова.
Деканозов, потирая покрасневшую щеку, сказал помощнику:
— Что-то я смотрю, Громыко там своевольничает. Что он о себе возомнил? Надо его приструнить. Сейчас я этим займусь.
Едва помощник вышел, зазвонил аппарат правительственной связи. Деканозов снял трубку, услышал голос и вытянулся:
— Слушаю, Лаврентий Павлович!.. Да, была. А что?..
Растерянно переспросил:
— Чья она дочка?
Слушая голос Берии, Деканозов побледнел. Когда Лаврентий Павлович бросил трубку, Деканозов без сил опустился в кресло:
— Мне конец!..
Игнатенко стремительно вошел в кабинет Громыко:
— Сработало, Андрей Андреевич! После долгого и бурного разговора с Аристотелем Оазисом заместитель государственного секретаря Нельсон Рокфеллер вот уже третий день — это нам точно известно — обзванивает всех, кого он знает в Латинской Америке, и призывает поддержать раздел Палестины.
— А знает он всех, кто принимает решения в каждой из стран, — заметил Громыко.
— И, видимо, он очень убедителен, — согласился Игнатенко. — По нашим данным, Бразилия и Гаити, собиравшиеся голосовать «против», проголосуют «за». Никарагуа, Боливия и Эквадор, намеревавшиеся воздержаться, тоже проголосуют «за». Аргентина, Колумбия и Сальвадор, возражавшие против раздела Палестины, воздержатся при голосовании.
По радио передавали репортаж о голосовании на сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.
— За раздел Палестины и создание двух государств — еврейского и арабского — проголосовали тридцать три страны, — говорил диктор. — Против — тринадцать. Несколько стран, в том числе Англия, воздержались. Решение принято!
В кабинет Громыко внесли кинопроектор.
— Прислали свежую кинохронику из Палестины, — пояснил помощник.
Пленка зашуршала в проекторе. На большом экране возникли кадры праздничного Тель-Авива.
— Сотни тысяч палестинских евреев, обезумевших от счастья, вышли на улицы, охваченные энтузиазмом, — говорил диктор. — Около двух тысяч человек собрались в здании одного из самых больших кинотеатров. Над столом президиума большой портрет Сталина и лозунг: «Да здравствует дружба между Государством Израиль и СССР!» При упоминании Советского Союза, особенно когда звучит имя Андрея Громыко, зал взрывается аплодисментами.
Громыко смотрел вполглаза. Махнул рукой:
— Заберите! И вызовите шифровальщика.
Он продиктовал срочное сообщение министру иностранных дел Молотову:
«Голосование на Генеральной Ассамблее ООН свидетельствует о полном успехе нашей внешней политики. Мы доказали свою способность влиять на ключевые проблемы мировой политики и добиваться нужных нам решений. Отныне все знают, что на Ближнем Востоке ни одна серьезная проблема не может быть решена без участия Советского Союза».
Вечером в квартире советского представителя за ужином Лидия Дмитриевна осторожно поинтересовалась:
— У тебя много дел на конец недели? Может быть, соберемся за город наконец? Погуляем… Такая погода хорошая. Тебе надо отдохнуть после всего, что здесь происходило. И немного отвлечься. Пора научиться отдыхать.