Винтер нахмурилась и в замешательстве посмотрела на меня. Я бросил взгляд на своего лучшего друга, который ходил сейчас по тонкому льду и наклонился, чтобы поцеловать Винтер в лоб.
– Он просто мудак, сладкая.
Брови Линкольна взлетели вверх от моей нежности, но его улыбка стала еще шире. Если бы она стала больше, то разорвала бы его лицо пополам. Тем не менее, он, очевидно, ценил свое красивое лицо, потому что подтвердил, что дразнит.
– Я просто довожу нашего парня до усрачки, милая, – я зарычал, и он хихикнул. – Его молчаливая сварливая задница далека от обходительности. Не могу вспомнить, когда он в последний раз ходил на свидание. Так что будь к нему снисходительна, если он время от времени ведет себя как неуклюжий идиот. Ему нужно многому научиться.
– Черт возьми, – проворчал я.
Винтер уткнулась лицом мне в бок и захихикала.
– Я Линкольн, – представился мой друг. – Кристофер и я выросли вместе. Я «лучшая» часть этой дружбы.
– Приятно познакомиться, – ответила моя жена с еще одним сладким смешком. – Я Винтер Гр…
– Мислтоу, — хрипло поправил я. – Винтер Мислтоу.
Винтер взглянула на меня, и я улыбнулся, когда ее щеки красиво вспыхнули, а глаза заблестели от счастья.
– Может быть, и мне стоит попробовать эту штуку с заказом невесты по почте, – размышлял Линкольн, подмигивая Винтер. Я нахмурился и крепче обнял ее. – Ты определенно выбрал себе хорошую.
– Почему бы тебе не пойти проверить это? – сухо предположил я. – Прямо сейчас.
Линкольн рассмеялся, а Винтер, покраснев, ткнула меня в бок. Я подмигнул ей, и она растаяла у моего плеча.
– Я могу попросить подсказку. – Линкольн оттолкнулся от двери и выпрямился. – Надеюсь, твой муж позволит мне еще поговорить с тобой, когда будет зажигание елки. Думаешь, к тому времени он преодолеет свое неандертальское отношение?
Я фыркнул, зная, что этого никогда не произойдет. Было бы забавно увидеть, как это однажды произойдет с ним.
– Я уверена, что к тому времени он научится кое-каким манерам, – пошутила Винтер, игриво толкнув меня бедром.
Линкольн хихикнул, а затем снял воображаемую шляпу перед Винтер.
– До следующего раза, милая. – Последнее слово он сказал с озорной ухмылкой. Я покачал головой и ответил на его взгляд угрожающим взглядом. Он был в опасной близости от того, что ему надерут задницу, но я воздерживался от каких-либо насильственных действий перед моей милой, нежной женой.
Линкольн вернулся в паб, позволяя тяжелой двери захлопнуться за ним.
– Он кажется милым, – хихикнула Винтер.
– Он осёл, – пробормотал я.
Я притянул ее к себе и обнял. Линкольн никогда бы не увел мою женщину, но я все еще был раздражен и чувствовал себя собственником. Я захватил губы Винтер глубоким поцелуем, напомнив нам обоим, кому она принадлежала.
Когда я, наконец, позволил ей глотнуть воздуха, то ухмыльнулся, увидев ошеломленное выражение ее лица. Мне нравилось, что я могу сделать это с ней – заставить ее забыть обо всех и обо всем, кроме того, что я заставил ее чувствовать. Она же, естественно, делала это со мной достаточно часто.
Остекленевшие от страсти глаза Винтер начали проясняться, и она всмотрелась в мое лицо, глубоко вздохнув.
– Почему?
– Почему? – повторил я. Она спрашивала меня, почему я считаю Линкольна придурком? После того, как я только что чертовски жарко поцеловал ее? Если это так, то я неправильно выполнял свою работу.
Она откашлялась и на секунду отвела взгляд, но когда ее глаза снова встретились с моими, то были полны решимости. Было чертовски сексуально видеть, как моя милая жена проявляет мужество и показывает, что у нее есть внутренний стержень.
– Почему я? Почему ты хочешь остаться в браке со мной? И когда ты произвольно принял это решение за меня?
Я улыбнулся, и она покачала головой, упираясь мне в грудь и пытаясь оттолкнуть меня. Я не сдвинулся ни на дюйм.
– О нет, не пытайтесь отвлечь меня своей прекрасной мегаваттной улыбкой, мистер.
Черт, она была очаровательна.
– Я понял, как только увидел эти великолепные голубые глаза, смотрящие на меня, что ты моя. Я храню и защищаю то, что принадлежит мне. Это означает, что ты никуда не денешься. Ты остаешься. Я удержу тебя. Женитьба просто дала мне еще один способ убедиться, что это так. Твоя беременность поможет мне в этом, но правда в том, что я хочу видеть тебя беременной нашим ребенком. Эта мысль чертовски сексуальна для меня, и мне хочется снова взять тебя, прямо здесь, у стены, и увеличить наши шансы.
Винтер перестала сопротивляться, как только я заговорил, и ее рот медленно сложился в милую маленькую букву «О».
Когда она целую минуту ничего не говорила, мои щеки слегка покраснели. Я сказал слишком много?
– Ты действительно говоришь только со мной, правда? – спросила она вдруг.
Я рассмеялся и крепко обнял ее.
– Как я и сказал…
Винтер усмехнулась, но что-то в выражении ее лица меня не устраивало.
– Ты недовольна тем, что я сказал?
Она моргнула несколько раз, ее глаза наполнились замешательством.
– Что? Почему ты думаешь, что эти приятные вещи, которые ты сказал, расстроили меня?
Я пожал плечами. Что, черт возьми, я знал о женщинах?
Вздох сорвался с ее губ, и она положила голову мне на грудь, ее ухо было прямо у моего сердца.
– Мне просто интересно, проснешься ли ты завтра и пожалеешь, что связал себя с кем-то, кого не любишь.
Ну, дерьмо. Я действительно был неуклюжим идиотом.
Одним пальцем я поднял Винтер подбородок, чтобы наши взгляды встретились.
– Малышка, когда я сказал, что знаю, что ты моя, я имел в виду… я должен был сказать, с самого первого момента я знал, что люблю тебя.
Винтер ахнула, и я нежно поцеловал ее, прижимая ее голову к своей груди.
– Оно бьется для тебя, Винтер. Его биение учащается от твоего прикосновения, бьется от волнения, когда ты рядом, и в настоящее время застыло от страха.
Ее глаза стали стеклянными, и она фыркнула, затем нахмурилась, когда поняла до конца мои слова.
– Страх? Чего ты боишься?