Он одаривает её самой скупой из улыбок. Затем садится на стул и расправляет свою форменную куртку.
— Вы находитесь в ОЖК Детройт-22, в одной из жилых башен, которые мы контролируем. Меня зовут Лазарь, и я командую отрядом, который захватил и разоружил ваш взвод. Вы были в отключке три дня.
— Лазарь, — говорит она и почти смеётся. — Ты вернулся из мёртвых, да?
— В некотором роде можно и так сказать, — говорит Лазарь. — Это довольно длинная история, и я не уверен, что вам она была бы интересна, даже если бы я был в настроении рассказывать.
— Они разнесут это место на куски, когда придут искать нас, — говорит Джексон. Лазарь медленно качает головой.
— Я не сомневаюсь, что они скоро вернутся с большим количеством людей, но мы давно покинули блок, где устроили засаду на ваше подразделение. Мы никогда не используем один и тот же трюк дважды, в одном и том же месте. Им придётся бросить целый батальон для того, чтобы взять под контроль только один блок, не говоря уже о двенадцати.
— Вы контролируете весь ОЖК, — говорит Джексон, и в её голосе слышится недоверие.
— Большую часть, — говорит Лазарь. — Чудеса централизованного контроля и управления. А теперь позвольте мне задать вам вопрос.
Он лезет в один из нагрудных карманов своей солдатской куртки и достаёт набор собачьих жетонов на цепочке. Затем он покачивает их на пальцах, чтобы она увидела.
— Это было при вас, когда мы снимали с вас снаряжение. Не могли бы вы рассказать мне, как вы их получили?
Конечно же, это солдатские жетоны, принадлежавшие Анне МакКинни. Она держала их в водонепроницаемом кармане, где хранила все свои личные вещи. Она смотрит на Лазаря, который отвечает ей бесстрастно взглядом.
— Я сняла их с шеи женщины на улице в одном из ваших дерьмовых ОЖК в центре этого дерьмового города.
— Вы убили её?
Джексон чувствует, что от её ответа зависит многое. Поэтому она даже не думает лгать.
— Она ранила одного из моих солдат. И собирался прикончить его. Я всадил в неё две очереди. Чертовски верно, я убила её.
Он ничего не говорит на это, просто смотрит на неё со стальным, невозмутимым выражением лица, но она может сказать, что сейчас за этими глазами многое скрывается. Затем он тихо вздыхает и опускает взгляд на свои руки.
— Я так и думал. Мы так и не нашли её тело, но в ту ночь у нас было много пропавших без вести. Такая тупая потеря.
Джексон соглашается, хотя и по другим причинам. Но больше она ничего не говорит. Лазарь качает головой и кладёт жетоны обратно себе в карман.
— Знаешь, это всё пустая трата времени. Мы здесь, внизу, ссоримся из-за того, кому, сколько и каких дерьмовых калорий достанется, а вы там, наверху, наступаете нам на горло всякий раз, когда кастрюля закипает.
— Мы следим за порядком, — говорит Джексон. — Мы держим строй.
Лазарь с грустной улыбкой качает головой.
— Это то, что, по-вашему, вы делаете? Видите ли вы, чтобы кто-нибудь радовался вашему присутствию всякий раз, когда вы спускаетесь в ОЖК? Вы правда не знаете, как эти люди видят вас, когда вы приходите со своими штурмовиками, в боевой броне, и ходите по улицам, словно вы здесь хозяева?
— Еда — дерьмовая, — говорит Джексон. — Жизнь — отстой. Я-то знаю. Я была социальным работником до того, как поступила на службу. Но без TA, удерживающего вас всех от того, чтобы сжечь это место дотла, ни у кого не было бы никаких калорий.
— Вам следовало бы знать об этом получше, капрал Камила Джексон, — говорит Лазарь. — Вы здесь не для нашего блага. Вы здесь для того, чтобы не дать дерьму перекинуться на пригороды и элитные закрытые посёлки. Вы атакующие собаки, и вы даже не знаете, кто держит вас за поводки. Когда люди видят, как вы топаете по улицам ОЖК, они не видят в вас закон и порядок. Они не видят цивилизации. Они видят оккупационную армию.
Лазарь встаёт, отодвигает стул в угол комнаты и смотрит на дверь перед собой, сжав кулаки. Затем он оборачивается, и впервые Джексон может увидеть эмоции, проступающие сквозь его дисциплинированное, собранное выражение лица.
— К вашему сведению, Анна МакКинни была одним из моих взводных командиров. Она была самым добрым человеком, которого я когда-либо знал. И чертовски хорошим бойцом. Она служила во Флоте, как вы знаете. Никогда не имела ни малейшего представления о пехотной подготовке. Мы были вместе. Если у меня и было что-то вроде родственной души в этой жизни, то это была она.
Джексон чувствует, как её лицо краснеет, и она рада, что цвет её кожи не делает это очевидным для Лазаря.
— Я говорю это потому, чтобы вы могли оценить, насколько мне трудно просто не выйти наружу, не взять винтовку и не выстрелить вам прямо в лоб.