Подумаешь, шрамы, – сказала она, – Шрамы украшают мужчину.
У спального корпуса им, так или иначе, нужно было разойтись по комнатам. Соловьева предложила сходить на смотровую площадку. Это скала, нависающая над рекой. Он ведь там не был. А там такая фантастическая красота! Совсем близко.
На смотровой площадке было прохладно. Вода внизу разбивались о камни, насыщая весь воздух вокруг сверкающей зеркальной пылью. Радуга висела над ревущим потоком. Противоположный берег реки обрывался отвесной скалой. Но не безжизненной. Благодаря водяной пыли и солнцу, в щелях меж камней пристроились кустарники, цветущие яркими синими цветами. Выше скалы, простирались луга с их обманчивой, теперь Леша знал, коварной красотой. Режиссеры выбирают подобные места, чтобы снять признания в любви. И эта красота еще больше пугала Лешу.
Соловьева, видать, знала, куда и зачем его ведет. После обеда нормальных людей на площадку не тянет. Уступ пуст, а обстановка романтическая. Даже более романтическая, чем в каком-нибудь столичном парке, где они когда-то целовались. Так что, теперь его спутница, осмелев, прижалась к нему, сначала робко, потом плотнее. Если бы не его руки в шинах, то почти, как в Москве. Его бедные руки торчали как у огородного чучела. Он не мог отстраниться.
Когда он вернулся в комнату, Мендельсон спал сном сытого мужика, лежа на спине и раскинув забинтованные руки. Леша не мог подобрать удобного положения. С больными руками и нависшей над ним Соловьевой, до сна ли тут. Словно в капкане. Без рук не только не поешь по-человечески, зубы не почистишь, не побреешься, мелочь из кармана не вытянешь, в туалет нормально не сходишь. Ну ладно, с обедом Соловьева помогла. А ведь раз он поел, значит, съеденное, переваренное потребует выхода. А руки забинтованы. Он боялся даже вообразить, что будет. Что делать? Голодать и крепиться? От ужина отказаться?
Он боялся ужина. Нельзя допустить, чтобы Соловьева решила, что она ему теперь за мать – кормилицу. Суверенитет превыше всего. Перед ужином он попросил, чтобы Саша разбинтовал его и снял шины. Саша оробел и пошел к жене за разрешением. Надя явилась, накричала, и категорически запретила мужу вмешиваться в лечебный процесс. Но не одним Мендельсоном жива русская земля. Витя Горлов сделал все, как просил Леша. А потом Леша выпросил в медпункте десять сантиметров тонкого резинового шланга. Жизнь налаживалась.
За ужином Соловьеву ждал облом. Она собралась, было, придвинуть стул от соседнего стола, но обнаружила, что Леша не так плох и беспомощен, как она рассчитывала. Он уже ухитрялся подхватить еду ложкой. И хотя теперь он, в принципе, мог придержать кружку, он, как в каком-нибудь парижском бистро, потягивал чай через трубочку, явственно показывая Соловьевой, что он сам себе хозяин. Чай немного отдавал резиной, но суверенитет превыше всего.
Когда садились в машину в обратный путь, Леша уже не помогал девочкам. Наташа в своих инициативах дошла до того, что попросила толстую Люду Ганину, которая прежде сидела в кабине, перебраться в кузов и уступить кабину раненому. Но Леша поднатужился и заскочил в кузов. Теперь он, чтобы оборвать всякие притязания, демонстративно сел рядом с Кашевской.
Они снова тряслись на том же бортовом грузовике с лавками поперек. Под гору машина шла веселее. Ее потряхивало. Чтобы усидеть, нужно было крепко держаться. Витька-корнеплод одной рукой вцепился мертвой хваткой в доску сиденья, а другой удерживал Анюту. Только Леше и Саше держаться было нечем. Сашу, как могла, придерживала Надя. Леше было сложнее. Сидевшая рядом Татьяна не обращала внимания на его бедственное положение. Соловьева резво на ходу перескочила к Леше. Татьяна чуть подвинулась к Наде и Соловьева вклинилась между ней и Лешей.
Ну, ты Наталья прямо Родина-мать, – покачала головой Надя.
Леша поежился, полгода назад в институте, когда на лекции эта Родина-мать перескочила к нему, он тогда, не зная всех последствий, подумал, почему бы и нет. Вот результат.
Вернулись поздно воскресным вечером и упали замертво. Леша был рад, что Надю так умотало, что она забыла, как ее зовут. Откладывалось раскрытие печальной правды о Сашиных скрытых недугах.
Утром в медпункте завода Леше сделали перевязку и успокоили. Заживет. Шины накладывать вовсе не обязательно. На рынке же, действительно, не лишне купить народное средство, для таких ран. Оно достаточно эффективно, правда, со своеобразным запахом. Леша пошел на рынок, где и купил снадобье. И Мендельсону за компанию сделал вечерний намаз.