Книгу Ревзина «Очерки по философии архитектурной формы» (М., 2002) я тоже читала, а вот «Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века» (М., 1992) оказался мне не вполне «по зубам», хотя безусловно интересен.
Короче, я представляла себе, что Ревзин может писать про все, но никак не ожидала, что это «про все», будучи собрано под одной обложкой, может получиться так масштабно и всякий раз — «в яблочко».
Вот тексты в самом трудном жанре — в жанре посмертного портрета недавно ушедших от нас людей. В этом случае читателю всегда кажется, что главное-то и упустили. Ревзин сумел лаконично и точно высказаться о Лотмане, Бибихине, Аверинцеве — всех их я многократно слушала и читала, а с Лотманом и Бибихиным еще и была знакома, причем задолго до их славы. Тем больше у меня было бы оснований придраться — а не к чему. Не менее замечательны и портреты, к счастью, вполне здравствующих наших современников. Ревзин меток, ироничен, откровенно смеется над манерой иных авторов писать о выдающихся деятелях непременно «с придыханием» — но никогда не жесток. Уникален в исполнении Ревзина портрет Вяч. Вс. Иванова — тут у меня и вовсе полувековой запас личных наблюдений, но мне так ни в жизнь не написать (см. статью «Умберто Эко получил Австрийскую премию»).
Колумнисту положено писать о событиях — точнее говоря, публика и будет считать событием то, о чем колумнист написал. Для архитектурного критика это выставки — не только сугубо архитектурные, наподобие тех, что регулярно устраиваются в Музее архитектуры им. Щусева в Москве, но и глобальные «концептуальные» толковища вроде Бьеннале и прочего в этом роде, а также юбилеи архитекторов и дизайнеров, новые постройки, новые проекты, книги и альбомы по архитектуре и дизайну.
А еще в нашей с вами реальности весьма важно знать не только о том, что было или вот-вот будет воздвигнуто , но еще и о том, что за последнее время было или вот-вот будет разрушено . Ревзин много пишет о строительном буме в Москве и о варварском разрушении таких памятников архитектуры, как гостиница «Москва», площадь перед Манежем, здание «Военторга», о «новоделах» под маской реставрации, истребивших бесценную историческую застройку в Замоскворечье. Собственно, об этих фактах мы узнаем не из его статей. Но полезно прочитать его размышления о том, что именно такая систематическая практика меняет в нашем культурном сознании. Для этого сознания уничтожение «Военторга» и гостиницы «Москва» — «не фантастический жест, а обыденность, спокойное течение повседневной жизни, рутина, в которой можно что-то половить, даже особенно не светясь. История перестала быть всеобщей — она приватизировалась…» (с. 169).
На тему приватизированной истории в 2004 году Ревзин написал уморительный текст в жанре фельетона — «Москва для туристов». Это как бы образец того, что должен произносить экскурсовод в микрофон, называемый в народе «матюгальник». Стоит, к примеру, группа туристов перед знаменитым зданием Жолтовского на Моховой (интересно, кто помнит, что там много лет помещалось посольство США? 9 мая 1945 года мы, школьники, стоя вплотную к бордюру газона перед зданием, хором кричали по-английски «Да здравствуют союзники!»). А экскурсовод говорит: «…в свое время здание считалось шедевром. В настоящее время точка зрения пересмотрена, здание, как видите, практически уничтожено, будто бы в него тоже попала бомба, осталась только передняя стенка. Не запоминайте это здание, оно все равно не сохранится в связи с возможностью увеличения застройки в данном месте» (с.177). Смеешься до слез, хотя следовало бы плакать…
Ревзин не стесняется называть вещи своими именами и, что автору этих строк особенно симпатично, игнорирует моду и чины, любые прошлые заслуги и квазизаслуги. Он не поклонник постмодернистских жестов и соц-арта; для него новое может оказаться и отличным, и несносным, потому что новизна как таковая — отнюдь не знак качества. Замечательно ироничны его описания многих суперпрестижных, а главное — концептуальных художественных выставок. При этом всякий раз автор не преминет достаточно подробно описать, что, кем и как представлено, как организовано пространство, что было в манифесте или замысле и что из этого получилось.
Одно из самых занятных и поучительных описаний касается выставки «Обитаемый мост», спроектированной в Центре Помпиду и представленной вначале в Лондоне, а затем Британским советом в ГТГ на Крымском Валу. С одной стороны, автор мягко потешается над тем, что выставка состояла в основном из ванночек с водой, в которых плескались макеты мостов и мостиков. Все макеты были новыми, а единственно аутентичными проектами были работы русских архитекторов, выигравших конкурс «Обитаемый мост». С другой стороны, архитектура на мосту — это символичная архитектура, некая квинтэссенция архитектуры как идеи . Как правило, мосты необитаемы, соответственно, лучшие проекты — это неосуществленный мост Риальто Андреа Палладио, триумфальные мосты великого чудака англичанина Джона Соана и — в чем, собственно, пуант всего рассказа — работы русских архитекторов-«бумажников».