«Кажется, евреям самой судьбой определено быть глобалистами», — пишет Панарин в главе с весьма характерным названием: «Пятый пункт глобализма: евреи в однополярном мире». Данная Панариным характеристика евреев как этноса, ставшего идеологией, полностью вписывается в характеристику меркурианства: «проявляет психологию вырождающейся племенной касты, оторванной от норм и морали большого общества, полной подленького заговорщицкого подмигивания, подчиняющей все свои „глобальные инициативы“ сугубо клановым интересам».
Будучи типичным аполлонийцем, Панарин разоблачает меркурианство-глобализм как очередной еврейский проект «окончательного решения еврейского вопроса»: «В начале века это окончательное решение связывалось с коммунистическим интернационалом, который устранит не только национальные границы и барьеры, но и сами нации вместе с национальными языками», теперь же все надежды евреев связаны с глобалистской (меркурианской) Америкой. Панарин почти воспроизводит меркурианскую апологетику Америки, данную Слёзкиным («Сегодня евреи фанатично возлюбили Америку. Разговор с современным еврейским интеллектуалом почти всегда кончается восхвалением американской миссии в мире и презрительными эпитетами в адрес архаических патриотов, сопротивляющихся глобальному велению нашего времени»), а в порядке углубления теории рассматривает «еврейский вопрос» в контексте политической борьбы России и Америки, выдвигая при этом тезис об этнической вражде евреев к русским, об их, евреев, «расистской антропологии, назначение которой — изобличить неисправимую туземную наследственность, якобы ставящую русский народ в непримиримо конфликтное отношение к демократической современности». Это вполне совпадает с тезисом Слёзкина о коренной враждебности меркурианцев и аполлонийцев: «Не приходится удивляться, — пишет Слёзкин на 45-й странице своего труда, — что все они невысокого мнения об Иване. У тех, кто ценит живость, подвижность, богатство и любознательность, мало оснований уважать князей и крестьян». Естественно, что для Панарина евреи, от Троцкого до Чубайса, виноваты в постоянных заговорах против русской государственности: «большевистская модернизация и нынешняя либерализация основаны на русофобии».
Кстати, в споре Вебера с Зомбартом Панарин, естественно, как аполлониец, поддерживает Вебера: «Вебер, как истинно немецкий мыслитель, постарался укоренить буржуа в национальную почву, слив мотив индивидуального призвания („beruf“) с надындивидуальными ценностями религиозного спасения. В этом контексте представляется наиболее важным перерыв стяжательской традиции: переход от спекулятивно-ростовщического, асоциального капитала диаспоры к продуктивному капитализму современного типа, не расхищающему, а умножающему национальное богатство». (Чтобы ясно было, о каком таком «спекулятивно-ростовщическом капитале» идет речь, он не забывает подчеркнуть его ярко выраженные национальные черты, эти «архаические уклоны в избранничество, заставляющие вспомнить о ветхозаветном, дохристианском архетипе».)
Панарин считает, что первоначально капитализм развивался по схеме Вебера (этот вариант был бы желателен и для России), когда «протестантский переворот способствовал не только национализации религии („чья земля, того и вера“), но и национализации предпринимательского сословия». При этом он отделяет хорошего, «национального» капиталиста веберовского типа от ростовщика-монетариста с его «транснациональным всеотчуждающим жидовством» («ростовщичество основано на остраненно-безответственном и презрительном отношении к местному населению со стороны инородцев — держателей заемного капитала. В известном отношении ростовщичество — такая же авантюра захватничества и перераспределительства, как и колониальные авантюры завоевателей Вест-Индии») и пишет о «терроре монетаризма»: «не является ли она [монетаристская революция] превращенной формой старого революционного экстремизма, в котором, как известно, задавали тон эти же обиженные инородцы, мстительные местечковые честолюбцы и люмпен-интеллигенты?»
Как и Слёзкин, Панарин признает, что современный мир идет в сторону монетаризации, глобализации, нигилизма и постмодернизма, и бьет в набат, предупреждая о грядущем разрушения «традиционных ценностей» и России, как их последнего оплота: «Монетаристы осуществляют тихий геноцид оказавшихся незащищенными народов, подрывая условия их демографического воспроизводства и всякой нормальной жизни вообще». Даже сегодняшний криминальный разгул в России коренится в заговоре этих самых «глобалистов», который «неминуемо влечет за собой целый шлейф криминальных монетаристских практик, включая такие сверхрентабельные, как торговля наркотиками, торговля живым товаром, торговля человеческими органами».