Мысли, которые преследовали меня до погрома, отступили. Бедный человек, я все время думал о пальто. Что надо как-то аккуратней, оно светлое и единственное.
Уже стало похуй, в драке меня обронил зверь, видно, борец, прогибом, прямо в мандарины, потом я дал ему по пасти, а пальто стало камуфляжным.
Тут она и прилетела. С чугунным, характерным стуком, кто слышал раз — не забудет навеки, она отскочила от асфальта, прямо мне под ноги.
В бою не покаешься, солдаты умирают со словом «бля»… Кувыркнулся, откатился, все как на тактике, тогда еще, в мирное время. Хуй бы оно помогло, если б граната рванула. Это была не граната.
Звери забрасывали нас килограммовыми гирями, как гранатами, из бункера весовой. Когда притащили канистру бензина, пора уже было валить, мусора, пережидавшие погром в метро, дождались райотделовских «бобиков» и пошли в атаку. Да и хорошо, а то ведь сожгли б мы их низахуй в том сортире, это было одно здание — весовая, сортир и дирекция.
Пальто я выбросил там же, на месте погрома, а взамен получил, как долю, две ондатровые шапки, как раз хватило на желтый китайский пуховик, перья из которого полезли на третий день.
Одни жиды
Жираф позвонил утром, он вообще жаворонок, поэтому и виделись мы с ним редко. А может, не виделись, потому что он потихоньку отходил от движения, нащупал себе пару жирных клопов — бизнесменов, и сам становился таким же. Я помычал спросонья, что — не помню, а к обеду, приехав на стрелку в спортзал, увидел Жира, он меня дожидался. Верная примета, что дело было важное, по крайней мере для него, обычно он опаздывал.
Жир — это от Жирафа, он как раз доставал мне до подмышки, значит, Жираф. С усами — Гитлер, карлик — Жираф, я, например, — Мелкий. Конспирация. Хуярить кандидатскую Жир бросил в начале движения, когда кандидаты вышли торговать гондонами на базарах, правильно сориентировался. Так, чтобы покончить с ним, в двух словах — он был еврей и мастер спорта по самбо.
— Привет, Мелкий, есть дело.
— Ну? — Я недолюбливал Жирафа, делить деньги с ним было тяжело. Пару раз поделив, я старался в сложные схемы с ним не нырять, а он как раз любил сложные, с расчетом неликвидами и совместными вложениями в убыточные проекты.
— Тут один жид есть, — скороговорочкой понес Жираф, — он квартиру у жидов купил, они в Израильск уезжают, бабло взяли, а с хаты не съезжают…
— Тише, тише, ты притормози, я уже нить потерял, кругом одни жиды. Кто едет?
— Жиды едут.
— А купил кто?
— Жид один, бизнык.
— Так что, можно лавэ за хату у них забрать?
— Нет, бабло уже в Израиловке, их просто поторопить надо, а то уже три дня лишних на хате живут.
— Бля, этот бизнык, он пидор редкий, потерпеть пару дней не может?
— Тебе лавэ надо? — ударил по больному Жираф.
— Давай адрес. И сколько денег?
— Сколько — не знаю, я не договаривался, мы с ним партнеры, другие отношения, сколько даст, в пределах полштуки. Я в доле.
— В равной не получится, я ж сам не полезу, пацаны еще.
— Ну, со всеми в равной. Только я тебя прошу, безо всякой хуйни, как обычно.
— В смысле?
— Их только поторопить надо, желательно на словах, без террора.
— Как получится, по крайней мере, с хаты съедут, это точно. Пиши адрес.
— Сам запиши, что ты там будешь мои каракули разбирать. — Жир достал из барсетки ручку, перьевую, я таких и не видел.
Пацаны были в хуевом настроении, с похмелюги и без копейки. Дверь в хату открыта, для сквозняка, солнце жгло, штор не было, валялись вместе с карнизом на полу. Гвоздь лежал на раскладушке, Вася на диване, лицом вниз.
— Все на пол, руки за голову, блядь! — Вместо стука я бодро скомандовал, шутка, надо дверь закрывать, чужие ходят.
Гвоздь открыл глаз, посмотрел на меня, закрыл и попытался встать. Вася поднял руки, но до затылка не донес, а может, передумал.
Растолкав Гвоздя и отправив Васю с пятью долларами за лекарством, я стал разглядывать обстановку, пока Гвоздь хлюпал водой в ванной.
История вчерашних событий в осколках, занимательная археология.
Прозрачные стекла из-под водки, цветные — пиво. На кухне было чисто, потому что никаких продуктов у них не было, даже уксуса. В холодильнике стояла сковородка с чем-то обуглившимся.
По хате были разбросаны пользованные гондоны, причем завязанные узлом — изгалялись, на полу валялась разорванная на полосы эмалированная кружка, превратившаяся в стальную ромашку, это Вася рвал руками, я как-то попробовал — нихуя, талант нужен.