ли девушки похожи на эти? Китти сказала, что вся ее семья погибла на войне. Она также сказала, что приехала в Чикаго, потому что узнала, что здесь ее родители. Она сказала «родители» или «отец»? Возможно, она пыталась найти Дзорнена, но он отказал ей: он был важным игроком в послевоенном американском научном мире; он бы не хотел неудобного напоминания о протеже / любовнике, который не выжил на войне. Или он не был отцом Китти, а она доставляла неудобства. Дети Дзорнена могли что-то знать о Китти, Мартине или даже Мартине. Каретный дом Юлиуса Дзорнена находился на Университетской авеню, недалеко от того места, где я был вчера. Мне это казалось странным, чем больше я думал об этом: у него не было никаких видимых средств поддержки, он не ушел далеко от дома своих родителей. Было бы довольно сложно навестить его, прежде чем увидеть Надю Хане в старшей школе, но я мог бы просто вписаться в него, если бы действительно поторопился со своим списком дел. Я потратил час работы с продавцом вина, согласившись помочь ему купить и установить скрытые камеры наблюдения. Я поговорил с юридической фирмой об их дебиторской задолженности, а затем назначил телефонное свидание с горнодобывающей компанией в Саскачеване. Двести долларов оплачиваемых часов должным образом внесены в мою таблицу. По дороге на юг одометр моего «Мустанга» пересек отметку в сто тысяч миль. Если бы я когда-нибудь собирался позволить себе новую машину, мне бы пришлось перестать так гоняться по городу. Я полагаю, что некоторые детективы могут выставлять счет, как это делают юристы, за каждые шесть минут, потраченных даже на размышления о конкретном клиенте, но я не думал, что бедной Китти нужно платить за то время, которое я провел за рулем, не говоря уже о моих скандалах с наркотиками Фредди Уокера. дом. Было еще достаточно рано, чтобы я успел хорошо провести время в Гайд-парке. Каретный дом Юлиуса находился за квадратным домом на Юниверсити-авеню. Верхушка ясеня с уже желтыми листьями возвышалась над домом сзади. Я подумал, стоит ли мне перейти лужайку, чтобы добраться до Юлиуса, но тут заметил каменную дорожку, окаймляющую забор. Я проследовал за ним мимо большого дома к большому двору, в котором стояли качели и сетка для бадминтона, хотя гигантский пепел выбрасывал так много узловатых корней, что было сложно отбить случайные выстрелы. Каретный дом стоял за деревом, его окна были так покрыты плющом, что я не мог сказать, горит ли внутри какой-нибудь свет. Кусты вдоль забора развешивали кормушки для птиц. Птицы закричали при моем приближении, неприятно напомнив мне ворон вокруг Деррика Шлафли. Я постучал в дверь: ни молотка, ни звонка вроде не было. За дверью доносился слабый шум, возможно, радио. Через три или четыре минуты стука, когда я начал задаваться вопросом, мог ли Юлиус умереть, он внезапно открыл дверь. Это был невысокий коренастый мужчина с выпуклым материнским лбом. У него был двухдневный рост, а глаза были красными: слишком много пива, мало спать. "Мистер. Дзорнен? Меня зовут В.И. Варшавский. Я детектив… - Он начал захлопывать передо мной дверь. «Никаких полицейских без ордера». Я воткнул фонарик в косяк и оттолкнулся от его веса. «Я частный, не с копами». «Тогда нет никакого способа получить ордер, так что пошли на хуй. Я не разговариваю с детективами ». «Это краеугольный камень вашей веры?» Я попросил. «Пятьдесят лет назад вы приняли коренное решение отказаться от всех детективов, и ничего не произошло, чтобы заставить вас передумать?» Дверь открылась так быстро, что я потерял равновесие и упал на него. На мгновение мы запутались в танго рук, ног, портфеля и фонарика, пока он не отступил, и я упал на правый бок. Когда я поднялся на ноги, я увидел, что его лицо выглядело белым и липким, как будто он внезапно намазался Криско. Позади меня на крючке висела поношенная желто-коричневая куртка. Я накинул его ему на плечи и повел в гостиную, где толкнул в потрепанное кресло. Комната была наполнена несвежим сигаретным дымом; пепельница на журнальном столике была переполнена окурками. В остальном в комнате не было особо беспорядка, просто нужно было хорошо пропылесосить. Не то чтобы я должен судить. Что удивительно, так это то, что стены были увешаны фотографиями и картами перелетных птиц. Его собственные наблюдения были записаны привередливым почерком на полосах, разложенных на картах слежения. Несколько футляров для биноклей стояли на выступе рядом с одним из крохотных окошек, потертый кожаный футляр с надписью «Carl Zeiss» и более современный футляр от Nikon. Когда цвет Дзорнена начал возвращаться к норме, я спросил: «Что случилось пятьдесят лет назад, мистер Дзорнен?» «Я бросил школу». «Это было из-за того, что сделал детектив?» Его рот скривился в усмешке. «Из-за того, что детектив не сделал». Я обдумал это. «Было совершено преступление, но детектив так и не раскрыл его, и тебя подставили, и тебе пришлось бросить школу?» «Интересная догадка, детектив. Где ты был пятьдесят лет назад? " - Наверное, лежа в кроватке. Вы хотите рассказать мне, чем детектив не занимался пятьдесят лет назад? Он свирепо усмехнулся. «Детектив так и не появился. В отличие от вас. Вы невероятно опоздали. Что ты хочешь?" «Этот неприбывший детектив имел какое-то отношение к Китти Биндер?» «О, Китти». Он пожал плечами. «Ты разговаривал с Гертой?» «Еще нет», - сказал я. "Нужно ли мне?" «У моей сестры всегда было белье в связке над Китти. Герта считает себя хранительницей памяти Бенджамина Дзорнена. В том мавзолее, в котором она живет, у нее есть святыня для него. Она всегда представляла, что Китти хочет осквернить святыню - Герта не понимает, что Китти такая же, как она и Илза, всего лишь еще одна гребаная беженка из гитлеровской Европы ». Я не был уверен, о чем он говорил. «Герта думает, что Китти Биндер хочет на нее напасть?» «Она может волноваться, что Китти нападет на ее банковские счета. Китти наняла тебя, чтобы выманивать у Герты деньги? Скажи ей от меня, что Герта крепко держится за свои сокровища, открывая кошелек только в редких и особых случаях ». «Например, когда она вам их купила?» Я указал на бинокль. Он раздвинул губы в пародии на улыбку, показывая зубы, окрашенные в серый цвет от сигарет. «Даже тогда. Zeiss - это то, что мне оставил отец. За Nikon заплатило социальное страхование ». «Китти наняла меня, чтобы я нашел Мартина, ее внука, - сказал я. «Я думал, он мог зайти к тебе или к твоей сестре до того, как исчез». «Вы все время думаете, детектив. Это может принести вам Нобелевскую премию, как это случилось с моим стариком. Но поверьте мне, все эти мысли и все эти призы не уберегут вас от того, что в конце концов вы окажетесь по-настоящему глупым. Я стараюсь не думать, просто наблюдаю за птицами. Они держат вас подальше от человеческой гадости ». "Скорее всего." Он настороженно наблюдал за мной из-за патины усталой болтовни, думая как сумасшедший, но о чем? «Мартин приходил к вам этим летом?» «Зачем ему это делать?» - сказал Юлий. «Потому что он увидел что-то, что не имело для него смысла, и мне стало интересно, связано ли это с историей его семьи, которая, возможно, также является вашей историей». «Вы удивляетесь, детектив, потому что, как говорят в телешоу про полицейских, этот разговор окончен». Он откинулся на спинку кресла и изобразил показную пантомиму спящего человека. Я некоторое время наблюдал за ним, но он не двинулся с места: глаза опустились, челюсти отвисли, из носа доносилось короткое громкое фырканье. Когда я поднялся на ноги и начал копаться в ящиках старого стола, он в мгновение ока вскочил. Ему было семьдесят с небольшим, но он был силен и схватил меня так сильно, что я вздрогнула. Я оторвался от него, но не стал мстить: он был прав - мне было не до его документов. И, как он сказал вначале, я не могу предъявить ордер.