Герта покачала головой, все еще расстроенная сценой полувековой давности. «Я узнал Кете сразу, хотя я не видел ее с тех пор, как мы уехали из Вены в 1936 году. Она, конечно, искала папу, потому что… ну, из ее странных представлений о нем и ее матери. Кете ходила по окрестностям, звонила в дверные звонки, рассказывала людям, что папа - это отвратительно! Хотя все говорили нам, что не верят ей, по жалобным взглядам, которые они смотрели на маму, можно было сказать, что они думали: «Нет дыма без огня» ».
« Как долго это продолжалось? » Я попросил. «Мне сказали, что она даже устроила сцену на факультете физики университета».
«Папа заставил ее уйти, - сказала Герта.
"Как?" Я попросил.
Она покачала головой. «Я не знаю, но когда он вернулся из того места, где был в то время, он сказал, что позаботится об этом. В течение одной недели она появлялась каждый день дома или в университете. Она устроила сцену на физическом факультете. Она даже поехала в национальную лабораторию в Аргонне, где построили новую сваю, и попыталась пробиться сквозь охрану. Я вернулся в дом на Гринвуд-авеню, чтобы маме не приходилось оставаться одной в течение дня. Я была беременна своим первым ребенком; За исключением того, что беспокоился о Кете, было приятно вернуться в Гайд-парк, когда мама присматривала за мной, вместо того, чтобы вести хозяйство самой ». Ее лицо смягчилось, ее молодость предстала перед глазами.
Она посмотрела на меня. «В любом случае, что бы ни делал папа, Кете перестала приходить, и еще через неделю я почувствовал, что можно оставить маму одну. В течение многих лет Кете молчала, она нас не беспокоила, но мы всегда чувствовали, что она… о, неразорвавшаяся граната. И действительно, однажды ее ужасная дочь появилась неожиданно, отвратительно пьяная или под наркотиками, как сказал Стюарт - мой муж. А теперь вот и ты ».
Я кивнул: Китти, возможно, перестала приставать к Дзорненам, но она говорила о них при своей дочери. Наркоманы не знают стыда; Джуди увидела бы в Дзорненах потенциальный источник дохода.
«Джуди пыталась получить от тебя деньги», - сказал я.
Герта кивнула, ее рот сжался в тугой бутон розы. «Не раз: сначала, когда она была молодой, около двадцати лет. Она возвращалась несколько раз. Она пыталась - неважно. Мой муж был юристом; он очень быстро отправил ее по делам ».
«Вы сказали, что мать мисс Биндер не пережила войну», - сказал я. «Вы знаете, что с ней стало? Что заставило мисс Биндер думать, что ее мать все еще жива и работает в Чикаго? »
«О, она любит драматизировать себя!» Герта презрительно вскинула руки. «Я не знаю, что конкретно стало с Фройляйн Сагинор, почему она не уехала из Австрии, когда это было еще возможно».
«Но вы слышали, как ваши родители обсуждали ее ситуацию», - предположил я.
«О, часто», - согласилась Герта. «Папа всегда был довольно мягкосердечным. Маме приходилось заботиться о благополучии всей семьи ».
«Ваш отец хотел взять ее с собой?» Я сказал. «А твоя мать не позволила бы этого?»
Лицо Герты было сильно напудрено, но я все еще видел, как ее щеки покраснели. «Фройлейн Сагинор не была членом семьи; Американцы никак не могли позволить ей приехать по нашей визе. Папа хотел привести ее в качестве научного сотрудника, но на что бы она жила, даже если бы была выдана виза? У него не было независимых ресурсов для выплаты стипендии, как у главы института. Вы же понимаете, что евреев, пытающихся покинуть Европу, было намного больше, чем желающих принять их стран ».
«Да, но все великие ученые нашли дома; посмотри на своего отца, - сказал я.
- В том-то и дело, - презрительно сказала Герта. «Мой отец был великим ученым. Мартины Сагинор не было. Какой бы печальной ни казалась ее судьба, в таком климате было невозможно найти лабораторию, которая могла бы предложить ей место ».
«Может быть, она была великим ученым с инвалидностью по половому признаку», - предположил я.
«Да, Кете тоже хотела верить, - сказала Герта, - что мой отец бросил Мартину Сагинор, потому что он ревновал к ее способностям, или моя мать ревновала ее из-за этого воображаемого романа. Дочь-наркоманка сказала то же самое, когда пришла. Она сказала, что папа в долгу перед ней, потому что ревность мамы убила ее бабушку! »
Она яростно добавила: «Мой отец не был отцом этой глупой женщины-переплетчика. Мартина Сагинор жила в гетто, заполненном бедными евреями из Восточной Европы; вероятно, она провела ночь с бродячим торговцем барахлом или кем-то в этом роде и хотела притвориться, что это более гламурная история. Бенджамин Дзорнен никогда не предавал мою мать, и он был слишком честен, чтобы иметь дело с одним из своих учеников. Если вы публично заявите об обратном, юридическая фирма моего мужа подаст на вас иск о клевете! »
«Да, конечно», - сказал я. - В любом случае, это утешительная история. Но Мартин Биндер, внук Китти, был с тобой на связи?
Она посмотрела на меня с настороженностью, и я подумал о ее брате.
Я добавил: «Я знаю, что он навещал твоего брата, но Юлий не сказал мне, о чем они говорили».
«Тогда мне больше нечего сказать вам по этому поводу», - сказала Герта.
Это было предназначено для завершения разговора, но я проигнорировал его, вместо этого спросив о странном комментарии Юлиуса. «Ваш брат сказал, что детектив должен был приехать пятьдесят лет назад, но не стал. Что он имел в виду?
Облегчение от того, что я отказался от темы ее отца и Мартины Сагинор, сняло гнев с лица Герты, сменившись выражением печали или замешательства. Возможно и то, и другое.
«Что-то пошло не так между ним и папой, но ни один из них так и не сказал чего. Это произошло до того, как появилась Кете, примерно тремя годами ранее. Юлий до этого следовал за папой, как утенок, так же любил науку, как и папа, а потом внезапно все закончилось. Юлий начал делать уродливые замечания папе за обеденным столом, а папа сидел там, не отвечая. Мама пыталась заставить Юлиуса остановиться, но папа только пожимал плечами и исчезал в своем кабинете. Я уверен, что перемена в Юлиусе ускорила смерть папы.