На этот раз Лотти ехала в нормальном темпе, не объезжала медленно движущиеся машины по забитым улицам, не гоняла фары, когда они становились красными. Мы добрались до Макса около семи тридцати. Его прекрасный старый дом, где он и Терез, его давно умершая жена, воспитывали двоих детей, находится через дорогу от озера Мичиган. Пока Лотти рассказывала ему о нашей напряженной встрече с Джуди, я бродил к озеру.
Солнце село; На частном пляже было несколько семей, но меня никто не видел. Я снял одежду и сложил ее на скамейке. Вода была еще теплой после долгого жаркого лета. Я вышел и позволил ему окутать мое обнаженное тело. Озеро, казалось, сжимало вокруг меня руки любви. Длинные пальцы Джейка ласкали меня, да, но я больше думала о своей матери, чья любовь ко мне была одновременно жестокой и нежной.
У Китти и Джуди Биндер никогда не было такой связи. Оскорбления, извергнутые Джуди, были ее замкнутостью, но за ней лежала болезненная рана. Сама Китти выпила ядовитую смесь беспокойства, гнева и потерь - ее настоящий отец, строитель, кем бы он ни был, погиб на войне; ее биологический отец отказался признать ее; ее мать больше заботила протоны, чем Китти; бабушка, которая ее воспитывала, погибла во время Холокоста. У Китти было очень мало любви, чтобы передать ее собственной дочери.
Я доплыла до берега и в темноте прокралась к скамейке, на которой оставила свою одежду. Я нашла поверх них полотенце. Макс или Лотти заметили, что я плыву.
Я вытерся и присоединился к ним в розарии Макса, где он приготовил холодную жареную утку и салаты. Мы с ним выпили одну из его бутылок «Эшезо». Мы говорили о турне Джейка по Западному побережью и других музыкальных вещах.
И только когда мы с Лотти помогали ему убирать со стола, я вернулся в наш визит к Джуди. «Это был мой вопрос о« утке и прикрытии », который до нее дошел. Это напугало ее. Почему?"
"Ты так думаешь?" - сказала Лотти. «Все, что я помню, это то, что она меня проклинала».
«Она на мгновение замолчала, а затем подумала, не наказываю ли я ее за то, что она упомянула об этом. Что в этом такого важного? »
«Это был лозунг фильмов о гражданской обороне пятидесятых годов, - сказал Макс. «Мы с Терезом пришли в ярость, когда увидели их. У них была черепаха, которая смеялась и очень весело говорила детям, что если они залезут под их парты, они будут в такой же безопасности от падающего с неба огня, как черепаха в его панцире. Значит, совсем небезопасно.
Я озадаченно покачал головой. «Я знаю о фильмах, хотя к тому времени, когда я учился в школе, они перестали их использовать. Я не понимаю, почему Джуди думала, что ее наказали за это ».
«Джуди сказала не это», - сказала Лотти. «Она смеялась, потому что« утка и прикрытие »сработало для нее, несмотря на то, что кто-то - вероятно, Китти - сказал ей, что это чушь. Китти приказала бы Джуди не повторять свои взгляды на американскую оборонную политику в школе. Вы не проводили время в нацистской Австрии, не научившись молчать, если вы выступали против политики правительства. Не говоря уже об острой антикоммунистической истерии здесь в пятидесятые годы. Если вы выступали против ядерного оружия, вас называли сторонником красных или красных ».
Я представил Джуди маленькой девочкой, ее мать предупреждала ее не повторять на публике ни одного подрывного мнения семьи, предупреждая ее так строго, что в ее взрослом, съеденном наркотиками мозгу она думала, что за трубный «утенок» вынесено какое-то ужасное наказание. и укрытие »как стратегия выживания.
«Это самое хорошее объяснение, - сказал я. «Просто… я не знаю… ее реакция заставила меня ожидать чего-то более глубокого. Может быть, это из-за того, что Национальная безопасность стоит у меня на хвосте, или Метаргон думает, что Мартин скрылся с их версией вируса Stuxnet. Это история о семейных тайнах или о ядерных секретах? »
«Это может быть и то, и другое, - сказал Макс. «Его прабабушка умерла, когда Бенджамин Дзорнен мог ее спасти. Эдвард Брин привез нацистскую ученицу Мартины в Штаты для работы с ракетами и оружием. Они связывают семью Мартина с ядерными секретами ».
Я взял у Лотти пригоршню столового серебра, чтобы просушить. «Мне кажется, что я нахожусь в середине той старой песни Дилана: что-то здесь происходит, но вы не знаете, что это такое, не так ли, Варшавски-Джонс? ”
В редакцию Physics Today
Июль 1985 г. Заместитель министра Уайнбергера по стратегическим ядерным силам и ядерным силам театра военных действий сказал, что если бы у Соединенных Штатов была хорошая политика гражданской обороны, мы бы вернулись к нормальной жизни в течение пяти лет после тотальной ядерной войны.
Ни разу со времен «Утиных и прикрытых» мы не видели столько времени, денег и энергии, потраченных на что-то столь же бесполезное, как план президента Рейгана «Звездные войны». Великий коммуникатор знает, что речь идет о деньгах: 500 миллионов наличными были немедленно отправлены десятке ведущих оборонных подрядчиков, которые рассредоточились по Соединенным Штатам. Это не включает в себя несколько сотен миллиардов многолетних ассигнований на космические лазеры, безопасную наземную связь и многие другие дорогостоящие фантазии. Я был рад видеть компанию Эдварда Брина Metargon в первой десятке: мы с мистером Брином старые сотрудники, и я знаю, что он сделает все возможное, чтобы выполнить свои договорные обязательства.
Несмотря на красивую графику в вашем июньском номере, эта инициатива больше связана с дорогой научной фантастикой, чем с достижимой физикой и инженерией. Пока что единственные испытания лазерного оружия по уничтожению приближающихся целей сработали в пределах погрешности только для стохастических отклонений, но, несмотря на это, ассигнования успешно растут.
Программа дестабилизирует как для наших деликатных отношений с нашими европейскими союзниками, так и с Советским Союзом, тем самым приближая нас к упреждающим первым ударам, столь дорогим ястребам обороны.