И точно, зря я нелепицы придумывал: в зарослях, слева от пернатой тушки проявилось какое-то движение, и вскоре на открытый песок выбрался ракообразный краб, или крабообразный рак, я ещё не определился, уверенно взяв курс на мной, между прочим, добытую птицу, а следом показался и второй краборак. Ну конечно – мы с Тамарой ходим парой.
Удостоверившись, что более желающих на дармовщинку не найдётся, я поднялся, с кряхтением разогнув отлежанное тело, направившись к ручью. Ракокрабы, без тени сомнений и угрызений совести, уже тащили ворону к воде, но я понимал, что от меня им не уйти – извиняйте клешнерукие, но не всё ж в одни ворота играть, пора и долг отдавать.
Идеей полакомится крабораками я ещё с вечера поделился с Еврипидом, на что он ответил, что им и самим такая идея в голову приходила, вот только терзали смутные сомненья – стоит ли есть таких красавцев, обитающих в такой, э-м… среде обитания? И дураку ведь понятно – с раками этими, что-то не то.
Опасения, конечно, были понятны, и на них можно было бы возразить, мол мы же не сырыми их поглощать будем, но в том-то и дело, что проблема в другом. Проблема была не в том, что они могли содержать какую-то заразу в себе, а то и вовсе мутаген,, не к ночи будь помянут. Дело в химии, которой, как можно предположить, в ручье могло быть в избытке, и которая вполне могла хорошенько отложиться в ракокрабьем мясе: канцерогены, полупереработанные полимеры, тяжёлые металлы – их простой термической обработкой не испугаешь, в отличии от паразитов и бактерий. Поэтому, успокоив крабов, я взял из с собой и направился вдоль берега – следующий пункт моего сегодняшнего маршрута располагался также у воды.
Я решил подойти к делу творчески, и хотя большинство бед обычно происходит именно после такого подхода, кого и когда это останавливало? Предполагаемые токсины можно попробовать выварить из крабьего мяса, если делать это несколько раз. Правда, здесь имелись проблемы: во первых, я не представлял себе что будет, если этих любителей чужих ворон долго варить – разное мясо реагирует на термообработку по разному, и не превратиться ли оно в кисель; во вторых, для такого дела нужно достаточно много воды, по здешним меркам, а её всегда ограниченное количество, ибо много жёлтые не выдают. Поэтому я и топаю сейчас в одно, по своему приметное место.
Ещё вчера я заметил, что в одном месте русло ручья стекает как бы в низину, сильно по сторонам оно там не растекается, но влажность там куда как более повышена, и утренней туман там рассеивается в последнюю очередь. Впрочем, он там даже тогда клубится, когда на остальной местности тумана и вовсе нет.
Именно там я и обнаружил немаленькую такую металлическую конструкцию, бывшею в прошлом то ли некой ажурной секцией чего-то, то ли остовом какой-то странной техники. Как бы там ни было, я заметил, что в одном месте этой ржавой дурищи, которую, видимо, здешним сборщиком утилизировать не по зубам, а может и овчинка выделки не стоит, на землю стекает не плохой ручеёк конденсата – металл с ночи ещё долго остаётся холодным, а влаги в этом месте хватает, ну я и установил помятую кастрюльку под тем ручейком. Вода, конечно, та ещё, но мне её не пить, да и если пропустить через простые фильтры, то для дитоксикации крабораков сойдёт.
Подходя к низине, я вновь удивился: утро уже давно закончилось, а в низине туман продолжает стелиться, словно его туда как воду в чашу налили. Хоть видимость была на троечку, нужный мне металлолом я отыскал, и кастрюлька оказалась там же где я её и оставил, и, к счастью, не пустая – воды набралось выше половины, и я тут же начал наполнять принесённую с собой пластиковую бутылку.
Местечко, надо признать, мрачноватое: ветра совсем нет, тишина, словно тебя стенами от окружающего мира отгородили, и даже пресловутого воронья не слыхать, а я то думал, что они теперь за мной весь день летать и плеваться будут, ан нет…
Эту странность одним понижением рельефа, пожалуй, не объяснишь – не такое оно уж и сильное. Может здесь химикаты какие особые сваливали, вступающие в реакцию с водой, например? Или ручей по дороге размывает что-нибудь эдакое, а здесь осаждается, вот и получаются испарения тяжёлые…
В пользу этого предположения говорило ещё и то, что металлоконструкция, с которой я собирал конденсат, была местами покрыта кристаллическими белыми наростами. Еврипид, как и некоторые другие, соскабливали эти кристаллы и использовали в качестве поваренной соли. Они и впрямь на вкус были солёными, да только одна ли только соль оседает на здешнем металле, или Стикс добавляет еще каких, так сказать, приправ, вот это хороший вопрос… Но выбора нет – жёлтые солью нас не снабжают.