— Я под ним родился, — отвечает Вейдер.
— Простите?
— Я родился рабом. На Татуине рабов регистрировали как дроидов. Вы не знали?
Она не знала. Информация с трудом укладывается в представление о нем. Совсем, прямо скажем, не укладывается…
Стоп. Это неважно. Время выходит, а она стоит тут и… О чем она вообще думает? О том, как вытащить Вейдера из его — назовем это камерой. Как ей в голову только пришло?.. Только потому, что предчувствие совсем не против, и потому, что она верит в то, что он сможет спасти Люка. Спасет Люка. И чего больше в этой вере — предчувствия Силы или же наивной надежды на то, что этот человек действительно любит сына достаточно, чтобы не разрушить их жизни еще раз?..
Лея Органа, неужели тебе мало досталось?
Лея отворачивается, ничего не отвечая, и уходит прочь. Она пришла проверить, проверка оказалась отрицательной. Теперь нужно переключиться на иные пути и забыть.
Она заставит СБ прекратить подделывать его ответы Люку — и все. Он ей никто, и он получил по заслугам.
Его голос догоняет ее у двери.
— Когда закончится кризис, скажите мне, что с Люком. Пожалуйста. Скажите мне.
Лея сглатывает и молча кидается в шлюз.
Она вернется в штаб-квартиру, и — Сила великая! — пусть кризис уже разрешится, пусть аналитики найдут лазейку, пусть отряды Мадина проникнут в Сенат, пусть все решится само собой.
Когда она возвращается, в штаб-квартире похоронное настроение.
Штурмовой отряд засекли на подходе, план «Креш» провален, а на канале Сената демонстрируется ретрибуция: расстрел пятерых в забитом битком сенатском кабинете. Конкретно и выборочно пятерых.
— Атакует частная система безопасности кабинета, — говорит УбойнаяСила. На экране очередь бьет в тело в кресле. Бьет и бьет, отсекает руку, отсекает голову, расколотая пополам голова падает на колени сидящего в прострации на полу интерна, он даже не отодвигается. Только смотрит на камеру широко открытыми пустыми глазами.
Трупы расстреливают в кашу — и бойня останавливается.
«Так будет, пока мои требования не будут выполнены», появляется на экране. «Так будет, пока…»
— У вас не получилось, — констатирует Лея.
Аналитики молчат.
— Вы… — она колеблется. Но… Но там ведь Люк. Там Люк. И с чувством, что совершает чудовищную и неизбежную ошибку, она все же спрашивает:
— Скажите, вы что-то знаете о человеке под кодом ТН367?
***
— Мы проверили, — говорит Лее куратор «проекта семь» (кодовые названия начинают сильно ее раздражать). — Я вас поздравляю, ваше высочество, вы добыли у него чрезвычайно важную информацию, мы никак не могли идентифицировать этот аккаунт.
— Вы хотите сказать, он шифровался и от своих?
— Судя по всему, в первую очередь от своих. Вы знаете, что именно этот аккаунт взломал защиту тогда еще прототипа Звезды Смерти и внедрил вирус? Постройка ее была отсрочена на пять лет. Мы были уверены, что это — республиканец. Подумать только…
Они сидят в малом конференц-зале переоборудованном в столовую. Военный синтезатор флотского образца, еще имперский, производит протеиновую сладкую массу, которую накладывают в кружки для кафа — тары не хватает. Лея облизывает ложку. Вкусно.
У нее нет сил ни на какую эмоциональную реакцию.
Вейдер ненавидел Звезду Смерти, это никогда не было секретом. Попытка саботажа — возможно не одна, — прекрасно объясняет, почему он угодил в опалу. Почему Палпатин поставил над ним Таркина. И почему в результате Вейдер начал подготовку к перевороту. Но все эти встающие сами собой на место кусочки паззла имперской политики Лее сейчас не интересны совсем.
Он стоял за ее спиной и ничего не сделал, чтобы остановить выстрел. Ничего больше не имеет значения. Даже то, что он дал ей соврать Таркину, хотя не мог не знать, что она врет.
Лея трет лоб.
— Аналитики полагают, он может нам помочь.
Их энтузиазм ее шокировал. Она не ожидала, что они узнают то кодовое имя — и тем более не ожидала, что о хакере и инженере ТН367 в голонете рассказывают легенды.
— Несомненно может, — отвечает безопасник. — Вопрос исключительно в рисках. Сейчас он не представляет опасности. Любой контакт с внешним миром повышает шанс побега. Успешный же побег поставит под удар всю галактику.
— И вы готовы пожертвовать Сенатом из опасения, что ампутант на искусственной вентиляции легких удерет от вооруженной охраны.
Куратор молчит. Вдумчиво доедает сладкую массу из своей чашки.
Лея облизывает губы. Если бы в Сенате не было Люка, она бы думала так же — и Вейдер бы ее понял. Она совершенно в этом уверена. Неужели ей никогда не уйти от голоса его крови?
— Отрядите ему отдельную охрану, отдельное наблюдение…
— Готовы ли вы взять эту операцию под личную ответственность, ваше высочество? — спрашивает куратор мягко. И Лея за его словами слышит уверенность в своем отказе. Действительно, кто же в здравом уме согласится так рисковать. Ради чего?
— Да, — говорит она. — Под мою ответственность.
***
Его доставляют все в том же черном спидере. Первым выходит куратор с датападом в руке, подходит к Лее. И вручает датапад ей.
На экране — схематичное изображение человека в инвалидном кресле. Со статусами систем обеспечения, с процентами концентрации лекарств. Статус блокиратора.
Системы светятся зеленым.
— Управляете креслом вы, — говорит куратор. — Вы контролируете подачу блокиратора. Вы можете отключить пациента в любой момент, нажатием на эту кнопку…
Лея слушает инструктаж. Запоминает. Система управления проста и надежна. Вейдер привязан к креслу и по-прежнему не может шевелиться. И не способен говорить сам: гортань искусственно парализована, а специальная графа пульта управления отслеживает этот показатель.
— Зачем? — не может сдержать недоумения Лея.
— Чтобы он не откусил себе язык, — походя отвечает куратор и продолжает объяснения.
Лея молчит.
— …и самое главное, — говорит куратор, — контроль над системой жизнеобеспечения. Эта кнопка выключит его сердце. В случае угрозы побега немедленно воспользуйтесь.
Лея кивает.
— Немедленно и без колебаний, — повторяет куратор. — Риск слишком высок.
— Конечно. — Лее хочется, чтобы он куда-нибудь исчез. Сейчас же. — Разумеется.
Из спидера выбираются два охранника в глухих шлемах и наставляют оружие на открывшуюся пассажирскую дверь.
И ничего не происходит.
— Креслом управляете вы, — негромко напоминает куратор.
Лея закусывает губу и выводит кресло из спидера.
Слишком маленькое тело в темном комбинезоне встроено в металл и окружено металлом. Слава Силе, они его одели.
Культи закреплены металлическими обручами, тело держат ремни. На лице все та же прозрачная маска. Шрамы на голове ничем не прикрыты и на свету кажутся еще уродливей.
Вейдер смотрит на Лею, и у него живые ясные глаза.
— Удачи, ваше высочество, — говорит куратор. — Держите оружие наготове.
И возвращается в спидер.
Лея судорожно кивает. И как только спидер поднимается над стоянкой, вкалывает антидот от парализатора в гортань Вейдера.
Она всегда успеет парализовать его вновь, но сейчас даже воспоминание о механическом голосе ей противно.
— Люк жив, — говорит она. И направляет кресло к выходу со стоянки. Охрана следует за ними.
Вокруг пусто. На следующие пятнадцать минут весь путь от стоянки до штаб-квартиры полностью очищен от людей. Никто не увидит Вейдера. Никто посторонний не должен знать, что он здесь.
— Это точно известно? — голос Вейдера очень тих, почти шепот.
— Мы видели его живым. Преступник передает визуальный поток с камер Сената.
— Зачем?
— Эксперты полагают, он пытается нас запугать.