Когда мы сосуществуем с социальным онлайн, изучение релевантных мест в европейской социальной теории XIX века кажется смелым, но в конечном счете непродуктивным занятием. Именно это делает дискуссию в Facebook о прекарном труде, Марксе и эксплуатации такой двусмысленной [29]. Взамен нам стоило бы принять процесс социализации таким, какой он есть, и воздержаться от его политизации (например, не стоит преувеличивать значимость Facebook в связи с событиями Арабской весны 2011 года и «движением площадей» [30]). Социальные медиа оказывают на мир почти неразличимое, неформальное, косвенное влияние. Как нам понять этот находящийся за гранью добра и зла социальный поворот в новых медиа в его холодной отстраненности и в то же время интимной близости, как описала это поле израильская исследовательница-социолог Ева Иллуз в книге «Охлажденная интимность» («Cold Intimacies» [31])? Литература, посвященная медиаиндустрии и IT, чаще всего уходит от сложности и многоплановости этих вопросов. Достоинства социальных медиа, такие как доступность и удобство пользования, сами по себе мало что говорят о том, что именно люди ищут там, в сети. Точно также ограничены и профессиональные неолиберальные дискурсы о доверии, которые пытаются связать новую неформальность со все более легалистской логикой правил и регуляций.
Несмотря на то, что социология как исследовательская дисциплина все еще с нами, вышеописанная «облитерация социального» повлияла на преуменьшение важности социальной теории в дискуссии, посвященной критике интернета. В противовес этой тенденции веб-социология, освобождающая себя от дихотомии «реальное-виртуальное» и отказывающаяся от сужения исследовательского поля до «социальных импликаций развития технологий» (например, до исследования интернет-зависимости), может сыграть ключевую роль в исследовании того, как сегодня (более, чем когда-либо) переплетены классовый анализ и медиатизация. Как написала мне по этому поводу Ева Иллуз: «Если традиционно социология взывала к нашей проницательности и бдительности в искусстве проводить различения (между потребительской стоимостью и меновой стоимостью, жизненным миром и колонизацией жизненного мира [32] и т. д.), то вызов, который сегодня лежит перед нами, – это упражнение в той же бдительности в социальном мире, который раз за разом разрушает эти различения» [33]. Амстердамский пионер веб-социологии, редактор SocioSite Альберт Бенсхоп предлагает в целом преодолеть различие между реальным и виртуальным. Адаптируя классическую в социологии теорему Томаса, Бенсхоп заявляет: «Если люди определяют сети как реальные, они реальны в их последствиях». Другими словами, для Бенсхопа интернет – это не просто какой-то второсортный мир. Его материализованная виртуальность оказывает воздействие на нашу реальность. То же самое применимо и к социальному. Не существует второй жизни с альтернативными социальными нормами и обычаями. Согласно Бенсхопу, поэтому же нет, строго говоря, необходимости в создании какой-то дополнительной дисциплины [34]. Вопрос о форме социального затрагивает всех нас, он не должен обсуждаться – и присваиваться – только группой гиков и стартап-предпринимателей.
Здесь мы сталкиваемся с главным отличием старой системы медиа, основанной на технологии вещания, от современной парадигмы социальных сетей. Социальные медиа избавились от «людей-кураторов», работавших в «старых медиа», и взамен потребовали от нас постоянного вовлечения посредством кликов. Но машины не создадут для нас жизненно важных связей, сколько бы мыслей и аффектов мы им ни делегировали и вне зависимости от наших попыток раздуть социальный капитал. Мы переключаемся в состояние «интерпассивности», о котором пишут, например, Пфаллер, Жижек и ван Ойнен [35]. Но этот концепт все еще остается преимущественно дескриптивным и не применимым для анализа. Он не может поставить под вопрос существующие архитектуры и культуры использования социальных медиа. Дальнейшая критика этих аспектов обусловлена не только подавленной романтической офлайн-сентиментальностью. Люди вполне правомерно испытывают ощущение перегрузки, причем не просто информацией вообще, но и конкретно информацией о жизни других людей, – в той степени, в какой этого требует идея обязательной регистрации в партиципаторных медиа. Нам всем время от времени нужен антракт в этом социальном цирке (хотя кто может себе позволить бесконечно обрывать связи?).
29
См. переписку по теме «The $100bn Facebook question: will capitalism survive „value abundance“?» в рассылке nettime за март 2012 года. Брайан Холмс пишет в разных постах: «В современном дискурсе о веб 2.0 более всего ограничивает употребление марксистской категории эксплуатации в строгом смысле, то есть когда твой труд отчуждается для производства продукта, а взамен ты получаешь меновую стоимость». «Меня уже много лет беспокоит то, как люди отказываются серьезно рассуждать и просто ссылаются на работы главного европейского политического философа – Карла Маркса. В этом случае утверждается, что социальные медиа эксплуатируют тебя, что игра – это труд, и что Facebook есть не что иное, как новая Ford Motor Co.»; «Что-то подобное описывает понятие „аппарат захвата“, введенное Делезом и Гваттари и развитое в истинном политэкономическом смысле итальянскими автономистами и группой авторов парижского журнала Multitudes, однако здесь не используется понятие „эксплуатации“»; «Социальные медиа не эксплуатируют тебя в том смысле, в котором тебя эксплуатирует твой начальник. Они несомненно продают информацию (о том, как ты, твои друзья и другие комментаторы реализуют свои природные способности и желания) отвратительным корпорациям, пытающимся завладеть твоим вниманием, подчинить твое поведение и так или иначе прибрать к рукам твои деньги. В этом смысле социальные медиа действительно пытаются контролировать тебя, а ты производишь для них дополнительную стоимость. Но это еще не конец истории, потому что ты тоже делаешь что-то с ними, производишь что-то свое. В теориях о сращении игры и труда (playbour) меня смущает то, что они отказываются признавать, что мы, будучи эксплуатируемыми и подконтрольными, переполнены потенциально автономной продуктивной энергией. Отказ от размышлений на эту тему – в первую очередь распространенный среди левых, к сожалению, – оставляет весь этот автономный потенциал неисследованным и частично нереализованным».
30
Термин, применяющийся для описания протестных движений 2011 года формата Occupy. –
35
См.: