«Может попросить подбросить?.. — засомневался Зорин, — Да, кто пустит незнакомца в такой дорогой аппарат».
Тут его раздумья прервал резкий щелчок, задняя часть стуры медленно, будто вспарываясь изнутри, разошлась. Оттуда вынырнула фигура, облаченная во все черное. Дама, затянутая в спектрал, засуетилась возле стуры. Девушка, кем бы она ни была, так увлеклась извлечением чего-то очень громоздкого из своего сверхдорогого аппарата, что не заметила Ника. Парень залюбовался ладной фигуркой. Давно, давно у него не было настоящих женщин, все симуляции.
«Красотка!»
Только лица ее он никак не мог рассмотреть. Между тем, девушка установила треногу, а на нее черный куб какой-то хрени. Покрутила окуляр, видно настраиваясь на определенную точку. А потом полезла обратно в стуру.
«Мать, моя женщина!!! И отец — мужчина! Это ж рассеиватель!»
Любимое оружие террористов, так рассказывали в средней школе. Каждый, каждый — кто жил в псевдореальностях, сдавал минимум по распознаванию и дезактивации подобных штуковин.
«А барышня никак космодром распылять собралась».
Это ну никак не устраивало Ника. С криком:
— Ты, что собралась делать, сучка? — он помчался к стуре, по пути выхватывая аннигилятор.
Длинный плащ мешался и бил по ногам, норовя запутать и свалить с ног.
Девушка вынырнула из стуры и с изумлением смотрела на странную худую фигуру, несущуюся к ней ускорением и криком:
— Не смей, сучка! Мне еще домой добраться нужно!!!
Она вскинула руку и стрельнула парализатором.
Слишком поздно! Выстрел лишь усугубил дело. Зорин все-таки запутался в плаще, и теперь кубарем летел по спуску. Парализующий удар не замедлил его падения. В итоге он сбил на излете барышню, которая полетела на распылитель. Тренога сложилась от удара, и черный куб шлепнулся вниз, приложив девушку по голове. Такой удар, если и не убьет, то вырубит любого. Они еще такой кучей малой проехали вниз по откосу: девушка, в отключке, запутавшаяся в треноге, а сверху на ней парализованный Ник.
«Хуже и быть не может, — подумал он, при том, что лежал уткнувшись носом в пышную женскую грудь, — Странный звук…»
Глухой рокочущий звук приближался снизу, от космодрома.
«Стрекон… — дошло до Ника, — Допотопный…»
Рокот затих, аппарат остановился рядом с ними. Ник услышал, как несколько человек выпрыгнуло из кузова.
«Слава богу, помощь…»
— Опа, вот это зрелище! — возвестил веселый голос, — И как же это они так умудрились?
Ник попытался, поднять голову и промычать пару слов не получилось.
— Смотри, что я нашел, — продолжал, тот же веселый голос.
«Это он наверно, так распылителю, обрадовался», — подумал Зорин.
Другой с хрипотцой:
— Переверните эту падаль.
Две пары сильных рук перевернули и стащили Ника с женского тела. Он хоть и был парализован, но зрения не потерял. И теперь лежал, упираясь взглядом в темнеющее небо.
Тот веселый присвистнул:
— Смотри, да это ж Мэг!
— Живая?
Веселый парень произнес с нескрываемым удовольствием:
— Кажись, нет! Дохлая! Похоже, шею свернула.
Слова эти были сказаны, так запросто, что у Ника пробежали мурашки по спине.
«Это я, что, лежал на покойнице?!!!»
— А этот?
— Живой, только парализованный. Мег его успела приложить.
Над Ником склонился седой мужчина со странными глазами. Холодными. Тонкие губы скривились в ухмылке. Волевой подбородок. Крупная родинка на левой щеке, волосатая. Что-то было неприятное в этом человеке. Не внешность, другое… Он потянулся длинными сухими пальцами к шее Ника.
«Свернет, как цыпленку», — подумал парень и отрубился.
— Я его отключил, — сказал седой, — грузите в кузов. На базе будем разбираться: кто он такой и что здесь произошло.
— А, Мег, что тоже грузить?
Седой встал с корточек, погладил на груди спектрал:
— Нет, на что нам дохлая девка. Только стяните с нее комбез, да подберите рассеиватель. Нечего добру пропадать.
Глава 2
…Высокий небосвод, светлый купол с барашками легких облаков. Ветер подгонял пушистые стада. Он же поглаживал шелестящие травой земляные крыши низких хат. Село стояло на высоком нагорье. Открытое всем ветрам. Высоко в горах, огромный пятак, среди кольца небольших холмов. Климат здесь был суров, почва камениста, но местные любили свой маленький мирок.
Узкой змейкой ползла одноколейная грунтовая дорога, петляя среди ухоженных полей со всех сторон окружавших селение. Плутала среди выбеленных хат, цветущих палисадов и упиралась в полуразрушенный монастырь.