Выбрать главу

Рассказ «Невеста», дает материал, позволяющий легко вскрыть основную точку зрения, на которой стоит наш беллетрист.

Обратите внимание на то, во имя чего героиня рассказа отказывается пребывать далее в «родном» углу: ее пугают именно скука и однообразие обстановки. В начале рассказа она представляет себе перспективы ожидающей ее брачной жизни; эти перспективы говорят лишь о монотонной, слащавой мещанской идиллии. «Так будет всю жизнь, без перемены, без конца!» – вот что кажется ей всего более невыносимым.

И направляет ее на путь «новой жизни», прежде всего, жажда «новизны», жажда «новых», неизведанных впечатлений и ощущений.

Литограф Саша, ее дальний родственник, играющий роль ее идейного наставника, в свою очередь, оценивает факт бегства из «родного гнезда», главным образом, как перемену обстановки, как врачевание от «мещанского» сплина и застоя, «Поедете, – уговаривает он Надю, – будете учиться, а там пусть вас носит судьба. Когда перевернете вашу жизнь, то все изменится. Главное – перевернуть жизнь, а все остальное не важно».

– Милая, голубушка, – говорит он другой раз, – поезжайте. Покажите всем, что эта неподвижная, серая, грешная жизнь надоела вам. Покажите это хоть себе самой!

И такую постановку вопроса делает человек, который должен, по замыслу автора, явиться носителем прогрессивных убеждений. Ему не чуждо правильное понимание картины общественных отношений. Он осуждает «мещанство», как паразитное явление.

– Поймите, же, – доказывает он Наде, – ведь если, например, вы и ваша мать и ваша бабушка ничего не делаете, то, значит, за вас работает кто-то другой, вы заедаете чью-то чужую жизнь, и разве это чисто, не грязно?

Он мечтает о светлом будущем человечества. Убеждая Надю ехать в столицу учиться, он, между прочим, говорит:

«Только просвещенные и святые люди интересны, только они и нужны. Ведь, чем больше будет таких людей, тем скорее настанет царствие Божие на земле. От вашего города тогда мало-помалу не останется камня на камне… все изменится, точно по волшебству. И будут тогда здесь громадные, великолепные дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные, замечательные люди».

Правда, отношение автора к выведенному им типу далеко не безусловно положительное. Саша не производит впечатления сильной натуры. Напротив, – перед читателем какой-то расслабленный, несколько жалкий, несколько юродивый человек. Этого человека даже Надя, после своей первой поездки в Петербург, отведавшая «новой жизни», не находит удовлетворяющим ее новым запросам и идеалам, Автор сообщает, что, повидавшись на возвратном пути с литографом, Надя заплакала: «и заплакала она оттого, что Саша уже не казался таким новым, интеллигентным, интересным, каким был в прошлом году»; теперь «от Саши, от его слов, от улыбки и ото всей его фигуры веяло чем-то отжитым, старомодным, давно отпетым, и, быть может, уже ушедшим в могилу».

Одним словом, г. Чехов остался верен тому способу изображения прогрессистов, с каким читатели знакомы из прежних его произведений – из «Рассказа неизвестного человека» и «На пути». Но штрихи и черты, которые художник использовал, стараясь охарактеризовать Сашу не как безусловно положительный тип, не могут произвести того желанного для художника психологического воздействия, какое достигается иным путем. Впечатление, получаемое от образа Саши, расхолаживается не столько указанной выше душевной «слабостью», сколько принципиальной индивидуальностью героя.

Автор, наделяя своего героя правильным пониманием общественных отношений, в то же время заставляет его сбиваться на «упрощенную», продиктованную особенностями суженного социального кругозора точки зрения.

Мы уже видели, как Саша оценивает решительный поступок героини.

Исходя из оценки «мещанского» существования, как существования паразитного, отмечая эксплуататорскую роль «мещан», он ясно дает понять, что протестует не столько против раскрытых им сторон «мещанства», сколько против «мещанского» застоя, сплина, неподвижности. «То же самое, что было двадцать лет назад: никаких перемен» – вот что всего больше его угнетает.

Рисуя картину наступления «царства Божия на земле», он выясняет Наде, что наибольшая ценность этого царства заключается в отсутствии мещанской «толпы»: «главное то, что толпы в нашем смысле, в каком она есть теперь, этого зла тогда не будет, потому что каждый человек будет веровать, и каждый будет знать, для чего он живет, и ни один не будет искать опоры в толпе».