По мнению Хайдеггера (1962), эпоха постмодерна характеризуется "анфреймингом" - технологическим способом "раскрытия". Анфрейминг - это такой способ присутствия, при котором исчезает тип присутствия ("сверхчувственное становится пустым").
Как следствие, две сферы бытия, характерные для метафизики, сводятся к одной: то, что становится присутствующим. Но поскольку нет такого понятия, как основание бытия, то то, что становится присутствующим, не оказывается ни от чего зависящим, оно просто стоит само по себе, оно оказывается "стоящим в резерве". Стояние в резерве - это способ присутствия технологического прибора: готовность к переработке накопленной энергии. Все: технологические устройства, птицы, горы, песни, знания, люди - присутствует как резерв, готовый к использованию. Возникает сильное желание вместить все в рамки энфрейминга, как резерв. "Сверхчувственное превращается в нестабильный продукт чувственного. И при таком обесценивании своего антитезиса сенсорное отрицает свою собственную сущность". (Хайдеггер, 1952, с. 53-54). Так мораль, понимаемая с XIX века как "моральные ценности", приобретает качество лака, о котором говорилось ранее. "Вытеснение сверхчувственного приводит к "ни то ни се" по отношению к различию между чувственным и нечувственным. Это кульминирует в бессмысленности". (Хайдеггер, 1952, с. 53-54).
Энфрейминг - это "ловушка" в полном смысле метафоры Викерса. Энфрамирование исключает стремление к обретению целостного смысла, поэтому системное мышление становится бессмысленным. Это очень изощренная ловушка, поскольку она маскируется под дискурсы о свободе и другие ключевые термины современности.
Действительно, мы, конечно, продолжаем говорить словами (которые быстро становятся не более чем руинами) не только о моральном дискурсе и порядке, как предполагает Макинтайр (1985), но и о всей констелляции царства сущего, которую Модерн переделал из других традиционных порядков. Однако мы упустили из виду порядок такой констелляции, из которого эти слова вытекают.
"Надсознательный мир. Идеи. Бог. моральный закон. авторитет разума. прогресс. счастье наибольшего числа. культура. цивилизация. теряют свою созидательную силу и становятся недействительными" (Хайдеггер. 1952. с. 65). (Хайдеггер. 1952. с. 65).
Такие слова, как либерализм, демократия, справедливость, свобода, рациональность, сегодня означают совсем не то, что они означали в эпоху Просвещения. Более того, другие слова, фундаментальные для прежних понятий и для всей сферы бытия, также существенно изменили свое значение. Действительно, то, что мы подразумеваем под такими базовыми понятиями, как "человек", "мир", "вещь", "другой человек", существенно отличается от соответствующих значений XVIII века. Современный человек становится, как предлагает Фуко, убийцей Бога. Но, будучи убийцей Бога, а значит, и самой сущности субъекта, современный человек становится убийцей самого себя (Foucault, 1966). Философия исчезает или ассоциируется с "оккультными науками", современная наука уступает место технологии, а под всем этим теряет смысл воля к системам и, следовательно, современное системное мышление.
Более того, если Хайдеггер (и многие другие современные философы) прав в своем представлении о переворачивании метафизики, то не только современное системное мышление становится беспочвенным, но и любая другая форма системного мышления, о которой мы можем исторически рассуждать, теряет смысл в нынешнюю эпоху. Действительно, поскольку "метафизика мыслит сущее как целое в отношении Бытия [онтологического основания], в отношении сопричастности сущего Бытию", то переворот метафизики предполагает забвение метафизической тотальности (основания сущего) и ее способов проявления себя (типов присутствия). Понятие практического вопроса, обращенного к тотальности (основанию сущего), свойственное системному мышлению, становится, таким образом, бессмысленным:
Если бы эпоха, в которую мы живем, была другой метафизической эпохой, определяемой типом o/presencC'. можно было бы считать, что интерес к аккомодации мягкого системного мышления представляет собой ренессанс. не современного системного мышления. а досовременного системного мышления. Таким образом, аккомодация может быть понята как призыв к сближению с тотальностью. Но это, как уже говорилось, далеко не так.