-- Кстати, как там капитан Яковлев? Вы с ним попали в один мир, в близкие места и в близкое время.
-- Почитайте историю. Там, наверно, будет фельдмаршал Яковлев, герой Семилетней войны и прочих войн.
-- Слава Богу, это осталось на другой ветке мира. У нас-то ничего в прошлом не изменить.
-- Так, значит, я зря пластался, спасал нашу цивилизацию от тупика?
-- Господь дает каждой душе возможность испытать себя во всех возможных ситуациях. Вы старались не зря. Вы старались для другого воплощения вашей души в другом мире. В этом-то мире Вы уже не перевоплотитесь, да и говорить о перевоплощениях — упрощение. А нашей цивилизации, может быть, кто-то и поможет. Она сама себе помочь вряд ли уже сможет, разве что спасти кое-что для тех, кто выживет после катастрофы.
-- Не ожидал, что вы так хорошо разбираетесь в теологии.
-- Здесь много в чем разберешься! — просто ответил дежурный.
-- Но если это нам не помогает, зачем же мы все это делаем?
-- Четко действует закон взаимности. Хотим, чтобы нам помогли — помогайте другим. Чем больше проблем решите у других, тем больше визитеров-решателей приходит к нам.
-- И вы их знаете?
-- Ну, не стоит много болтать. Могу лишь сказать, что мы можем их достаточно точно подсчитать.
-- А если я захочу сюда вновь?
-- Заключить договор о практике можно будет в любой момент, если сами пожелаете. Зайти в эту комнату можно будет, лишь если кто-то здесь уже сделал выбор, и Вы хотите вновь пережить это вместе с другим, как зритель. Но Ваш выбор уже сделан. Критический эксперимент в каждой жизни бывает лишь один.
Я отхлебнул коньяку. На удивление, он оказался очень хорошим. Мы разговорились о том, как на самом деле все происходит при переходе и возвращении. Об очень многом рассказывать непосвященным нельзя, а вот кое-что из того, что можно. <<Закон горы Махамеру>> (год = день) выполнен лишь для отправки в абсолютное прошлое, когда ни один из тех, с кем в принципе можно встретиться, сейчас не живет. Забрать с собой по своей воле ничего нельзя, и хуже всего передаются вещи, несущие индивидуальную информацию (например, записи). А труднее всего во всех отношениях приходится тем, кто отправляется в будущее (но это происходит редко). И вернуться оттуда непросто, и свое тело постареет, и рассказывать о том, что ты там видел и что там было, нельзя: карается мгновенным тяжелейшим неизлечимым безумием. А иногда очень хочется что-нибудь передать, вот и говорят эти люди темными намеками, как и провидцы, чтобы пройти по краю безумия и тем не менее надеяться, что имеющий уши да услышит.
Есть наш, <<исправителей>>, сайт critical_experiment.gov. Большинство информации там зашифровано, не столько от хакеров, сколько ради них: если кто-то непосвященный ее прочтет, он сойдет с ума (не обязательно необратимо, но достаточно тяжело). Вы можете на него зайти, на основной странице там почти ничего интересного нет (кое-какие намеки Вы сможете понять, исходя из рассказанного мною), а дальше Вас попросят зарегистрироваться, и Вас проверят исправители. Не бойтесь, если Вы не проходили критический эксперимент, Ваша регистрация не пройдет.
Точно так же, если Вы духовно не готовы хотя бы к тому, чтобы Вас протестировать на пригодность к исправителям, не надейтесь, что Вам удастся поглазеть хотя бы на входную дверь. Мы с Олегом Программенко в сильном подпитии (праздновали удачное возвращение) пытались туда спуститься, и увидели лишь заваленный бетоном дверной проем.
Я удивился, что сайт в сети американского правительства, и мне рассказали любопытную вещь. Когда появилась возможность направлять экспертов для критических экспериментов, первыми это смогли сделать немцы во времена Гитлера, а их специалистов захватили американцы. Спустя каких-то тридцать лет США смогли на основе научного рационализма воспроизвести то, что сделали немцы на базе интуитивизма и потаенного опыта, сохранившегося в Тибете. Правда, американцы на это затратили колоссальную энергию и средства, но получилось у них гораздо более безопасно и надежно. А затем было доказано, что в данном случае альтруизм безусловно наивыгоднейшая стратегия, и во время перестройки был на американские деньги американскими специалистами создан московский центр. Любопытное было обоснование этого в секретном докладе: поскольку будущее все равно Pax Americana, то нужно привлекать к его улучшению всех (сами понимаете, исходя из того, что сообщают исправители будущего, никаких точных выводов сделать нельзя, но они перетолковали в данном смысле). Есть всего две нации, представителей которых категорически не допускают к критическим экспериментам: китайцы и англичане. Почему — можете вычислить сами.
Ну что же, критическая полоса кончилась, надо возвращаться к обычной жизни.
Этой ночью я увидел несколько снов. Растерянный асессор Антон Поливода, стоящий где-то в чаще леса совершенно голый на куче чьей-то роскошной одежды и такой россыпи золотых монет, вывалившихся из порванного кошеля, какой он за всю жизнь не видел. Я искренне жалел его и понимал, что для него теперь хороших решений просто не было: найди он дорогу в Кенигсберг, все бы отнеслись к нему как к неожиданно сошедшему с ума, а в другом месте ему придется не лучше. Это мне было напоминание, что за все платить надо, в том числе и <<подвиг>> всегда причиняет тяжкий ущерб кому-то невинному.
Проснувшись от кошмара, я вновь заснул и увидел барона Яковлева, настойчиво спрашивавшего меня: <<Ну как там у нас? Что изменилось?>>
Я ответил ему: <<Ничего. Мы меняли другой мир.>>
Яковлев сказал почти то же, что и я: <<Так зачем же пупок надрывали?>>
Я вздохнул: <<Долг платежом красен; и для дающего, и для берущего.>>
Связь прервалась, и я понял, что, даже если это был не совсем сон, то навсегда.
Третий мой сон был почтенный профессор Кант, написавший формулировку категорического императива и рассуждающий сам с собой, а как ее поправить, чтобы исключить возможность лжи правдой?
А четвертый мой сон был самым реалистичным. Я вновь стою в лесу, раскинув руки, и вдруг оказываюсь во тьме, где чуть-чуть пахнет чем-то сладковатым. Слышу звон золота рядом со мной. Вдруг мелькает аварийное освещение, которое в одном из углов временами то появлялось, то пропадало. И я вижу вдребезги разбитый экран и электронику от него, кучу осколков стекла и чего-то еще на полу. Я обуваю левую ногу, поднимаю тряпку рядом с собой, завертываю в нее другую ногу и золото, и осторожно пробираюсь к открытым шкафчикам. Одежда и вещи из них выброшены, мне как-то почти сразу удается найти свое. Деньги и документы исчезли, мобильник не работает, видно, что по одежде кто-то прошелся. Одеваюсь, роюсь в кучах других вещей, набираю немножко денег и пробираюсь к двери. Картина скорее не разгрома, а паники. Дверь изнутри бронированная и герметичная. Замок такой, что открыть его безнадежно. Но есть красная ручка, опечатанная и явно аварийного вида. Я берусь за эту ручку, молюсь, чтобы это оказалось аварийное открывание двери, и тут просыпаюсь. А ощущение такое, как будто, наоборот, я из реальности свалился в добренький сон.
Когда я вернулся домой и рассказал все моей семье, меня поразил один комментарий. <<А, может быть, и задачи-то никакой не было? Это был просто эксперимент на выживание!>> Потом я узнал на собственной шкуре, что немцы и японцы стремятся изо всех сил завлечь к себе тех, кто успешно прошел критический эксперимент. А вот американцы отстали от меня, проинтервьюировав по телефону и выяснив, что я крайне критически отношусь к <<универсальным ценностям западной демократии>> и к методам, которыми их насаждают США, в частности. Наше правительство ограничилось тем, что прислало мне анкету эксперта (которую я просмотрел и из-за ее полного идиотизма не стал на нее отвечать) и больше никаких действий не предпринимало, даже не поинтересовались, почему я не отреагировал на анкету.
КОНЕЦ