Рассмотрим, скажем, начало Империи П. По традиции, обычно считают, что период Римской империи открылся правлением Октавиана. Вместе с тем сами же историки отмечают, что нет никакой ни принципиальной, ни формальной разницы между правлением Октавиана и, скажем, Суллы, «…Сулла заложил основу новой политической организации. По характеру своей диктатуры и по методам правления он был предшественником Помпея, Цезаря и Октавиана (Августа)… История императорских учреждений и императорской власти начинается с Суллы, развертывается при Помпее и Цезаре, достигая своего полного развития при Августе и его преемниках» ([26], стр. 238).
Таким образом, мы видим, что выбор начала Империи II от Суллы вполне оправдан.
Аналогично дело обстоит и с концом Империи II. Со смертью Каракаллы в 217 г. начался период, характеризуемый как «политическая анархия середины III века» (см. [25], стр. 406). После кратковременного правления вольноотпущенника Макрина власть переходит в руки родственницы Каракаллы, Юлии Месы, имевшей двух сыновей. Она возводит на престол старшего Вария Авита Бассиана, принявшего имя Марка Аврелия Антонина и вошедшего в историю под именем Элагабала (Гелиогабала). Этот император строил храмы, совершал богослужения (как жрец Солнца) и устраивал торжественные процессии. Он прославился невероятным расточительством и за 4 года своего правления вызвал общее презрение и ненависть. В 222 г. Элагабал был умерщвлен солдатами, и императором стал Александр Север (222—235 тт.) — нерешительный и мягкий человек, бывший послушным орудием в руках Юлии Месы и ее дочери Мамеи. Внутреннее и внешнее положение государства было крайне неустойчиво. В 231 г. вспыхнула война на Востоке с персами, а в 234 г. Александр Север и Юлия Меса были вынуждены отправиться на германскую границу, где вспыхнул мятеж, в результате которого Юлия Меса и Александр Север были убиты. Императором был провозглашен фракиец Максимин, начавший службу простым солдатом (см. [25], стр. 404—406).
Замечательно, что нечто аналогичное происходит в конце империи III после смерти Теодориха в 526 г., когда начался период тяжелых внутренних войн, характеризуемый как «Политическая анархия середины VI века». Непосредственно после смерти Теодориха власть переходит в руки его дочери Амаласунты (аналог Юлии Месы) при формальном правлении ее сына Амалариха (аналога Элагабала). Правление Амалариха продолжалось 5 лет (526—531), и он, подобно Элагабалу, был умерщвлен солдатами. После Амалариха на престол поднимается Аталарих. имеющий много сходства с Александром Севером (например, при нем фактически правит Амаласунта, как при Севере правила Юлия Меса). Однако считать Аталариха полным аналогом Александра Севера трудно, поскольку правил он только 3 года (531—534). Быть может, в личности Александра Севера объединились двое — Аталарих и Теодогад. племянник Теодориха, ставший после 534 г. соправителем Амаласунты. Через некоторое время после смерти Амаласунты к власти приходит готский вождь Тотила. которого можно рассматривать как аналог Максимина.
Мы видим, таким образом, что аналогия продолжается за хронологические рамки Империй II и III, постепенно сходя на нет.
Любопытно, что определенное сходство наблюдается и между периодами, непосредственно предшествующим Империям II и III. В Империи III это период максимального углубления кризиса и политической анархии (240—270), когда за власть отчаянно борются так называемые «солдатские императоры». Аналогично, время с 104 по 82 г. до н.э. — это период максимальной политической анархии в Римской республике, сопровождаемый отчаянной борьбой за власть популяров и оптиматов. В точности так же, как и в начальном периоде Империи III, мы видим здесь чехарду временных правителей и соправителей, марионеток и военачальников–узурпаторов, Государство сотрясается в это время непрерывными восстаниями подчиненных племен и рабов (в 104 г. до н.э. восстание Сальвия, в 103 г. до н.э. восстание в Афинах, несколько позже восстание Савмака, и — уже после Суллы — восстание Спартака). Совершенно такую же картину мы видим и в начале Империи III: восстания Постума, Интенция, Региллиана, Цельса и многих других (см. [25], стр. 411).
Само по себе это сходство легко объяснимо: в обоих случаях государство рождается в кровавой купели гражданских войн и восстаний, но в соединении со всеми другими аналогиями оно приобретает определенный вес.