Все эти трудности с «монументами» привели к тому, что среди историков сложилась целая школа скептиков, весьма сомневавшихся в прочности наших знаний о древнеримской истории: «Неудивительно, однако, что отсутствие монумента в других случаях дает возможность защитникам скептицизма отвергать факты, хотя вся их вина лишь в том, что существование их не может быть доказано» ([34], стр. 35).
До сих пор мы наивно полагали, что каждый факт нужно доказывать или, по крайней мере, правдоподобно и подробно обосновывать, а не ссылаться на «авторитет» Дионисия Галикарнасского!
Теперь становится ясно, почему ряд историков оспаривают достоверность многих фактов государственной истории Рима. Отметим странную деталь: оказывается Катон отказался от пользования «римскими летописями» и «написал свои «engines», пользуясь другими, более важными документами, о которых он не говорит» ([34], стр. 35). Естественно, что эти мифические «документы» до нас тоже не дошли.
«Говоря об источниках древнеримской истории, необходимо еще упомянуть о некоторых законах, проведенных в древности, но сохранившихся в исторический период римской истории….Но и тут опять приходится констатировать тот факт, что не все старинные законы сохранились до исторической эпохи; многие из них были забыты, и, хотя в традиции есть упоминание об издании их (между прочим, что понимать под словом «издание» в дотипографский период? — оглашение их глашатаем на площади? — Авт.), но без самого документа достоверность их нельзя считать безусловной. Некоторые законы издаются, если верить традиции, несколько раз. Нет ли здесь простой вставки? Так, закон Валерия и Горация о плебисцитах почти одинаков во всех трех редакциях, сообщаемых традицией» ([34], стр. 37). Снова мы наталкиваемся на странные, никем не объясняемые параллелизмы.
Фасты
В следующих главах Радциг переходит к исследованию фаст. Здесь мы покинем Радцига и будем в основном следовать труду Мартынова, в котором этот вопрос разобран значительно подробнее.
Имеется два типа фаст: консульские и триумфальные. «Само собой понятно, какое значение должны иметь триумфальные фасты для достоверности римской истории. Начало их римские историки относят еще к царской эпохе, и вот это–то обстоятельство и заставляет не совсем доверять показаниям этого документа. По–видимому, сами римские писатели не любили справляться с тем материалом, который давали триумфальные фасты» ([54], стр. 43).
Мартынова очень волнует вопрос о том, насколько фасты вообще могут служить достоверным материалом для восстановления хронологии Рима. «Обратим наше внимание на состояние хронологии у Ливия и рассмотрим прежде всего, какие были в его руках средства к тому, чтобы сделать ее правильной. Конечно, главным из них следует признать фасты… Многие соображения заставляют однако, думать, что даже и этот памятник, по–видимому, столь авторитетный, мог ввести историка в крупное заблуждение, и что с ним надо было обращаться весьма осторожно. По преданию, в эти фасты заносились ежегодно имена консулов с самого первого года республики, и, следовательно, они должны были бы служить наилучшим хронологическим указателем» ([35], стр. 14).
Во время сооружения храма богини Конкордии на нем была сделана надпись, отсчитывающая год сооружения храма от момента освящения Капитолийского храма (за 204 года до этого). Мартынов законно недоумевает: «Является вопрос: почему пользоваться исходным пунктом римской хронологии, годом освящения Капитолийского храма, когда в распоряжение строителя была другая эра, от начала республики? Приходится заключить, что официальная эра, памятником которой служили фасты, не точна, по крайней мере, за первое время, в чем признаются даже сами римляне, раз они не пользуются ею. И действительно, фасты испещрены неправильностями, в которых нам трудно, даже подчас невозможно разобраться. Уже Ливий сознавал шаткость этой главной основы своей хронологии» ([55], стр. 14).