Становятся, между прочим, понятными и слова о «чаше, наполненной мерзостями». Здесь речь явно идет о таинстве причащения, которое господствующая церковь осуществляла, по мнению Иоанна, неправильно (быть может, что–то добавляя в вино, чтобы оно имело вид крови), отсюда и характеристика его как «мерзости» (см. Ап., XIV, 10, XVII2, 6, 24).
До конца XVII главы Иоанн подробно описывает некоего Зверя, «носящего блудницу». Описание настолько недвусмысленно, что даже ортодоксальные теологи признают, что здесь Иоанн описал Римскую Империю. Опять получается, что «блудница, которую носит» империя — это имперская церковь.
Но как же быть с последним стихом этой главы: «Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями» (Ап., XVII, 18). Здесь опять неточность перевода, так как по–гречески «полис» означает не только город, но и крепость, укрепление, твердыню, а сравнение господствующей церкви с «Великой Твердынью» в устах сектанта совершенно естественно.
В следующих главах Иоанн пророчествует о падении и гибели Зверя, о приходе Страшного Суда и о победе «Верного и Истинного, который праведно судит и воинствует» (Ап., XIX, 11).
Пророчества Иоанна
Иоанн не только предсказывает будущую гибель Зверя, Империи, и наступление Страшного Суда, но и указывает точную дату, хотя и по обычаю всех пророков не в прямом, а в несколько зашифрованном виде.
Впервые срок наступления катастрофы он упоминает в XI гл.: «И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи во вретище… И когда кончают они свидетельство свое, Зверь, выходящий из бездны, сразится с ними и победит их и убьет их…» (Ап., XI, 3,7). Этому сроку в 1250 дней, т.е. в 42 месяца, Иоанн придает большое значение и изображает его в других местах разными способами, по–видимому, стремясь предохранить его от ошибок переписчиков: «… и дана ему власть действовать сорок два месяца…» (Ап., XIII, 5).
Поражение Зверя и появление Высшего Судьи Иоанн описывает так: «И увидел я отверстие неба, и вот — конь белый, и сидящий на нем называется Верный…» (Ап., XIX, 11). Мы уже знакомы с этой символикой: белый конь это победоносный Юпитер (символ Бога Вседержителя), а сидящий на коне Судья это Иисус Христос, олицетворяемый созвездием Овна. Таким образом, в день Страшного Суда Юпитер должен быть в Овне.
Замечательно, что, отсчитав от 30 сентября 395 г. 1260 дней, мы получим 13 марта 399 г., день, когда Юпитер действительно находился в Овне. По–видимому, Иоанн пришел к числу 1260 и, значит, к дате 13/III 399 г. на оснований каких–то каббалистических расчетов (которые, между прочим, пытался восстановить И. Ньютон), а когда астрологическое вычисление дало ему, кроме того, Юпитер в Овне, это окончательно убедило его в том, что день второго пришествия Иисуса он вычислил правильно.
Тот факт, что через 1260 дней после 30/IX 395 г. Юпитер, действительно, был в Овне, как и требуется по тексту Апокалипсиса, является еще одним свидетельством в пользу истинности даты 30 сентября 395 г.
(обратно)
Личность Иоанна
В тексте Апокалипсиса разбросано довольно много сведений о личности его автора:
1. Его звали Иоанном: «Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос…» (Ап., 1.9).
2. Он жил в Малой Азии или около нее: «Иоанн семи церквам, находящимся в Азии: благодать вам и мир…» (Ал., 1,4).
3. Он жил в конце IV в. — начале V в. н.э. (Апокалипсис написан в 395 г. н.э.).
4. В 395 г. н.э. он был не очень молод, так как пишет как человек, пользующийся авторитетом в семи городах Малой Азии. Не очень стар, так как явно сохранил все свое воображение и огромную впечатлительность и экзальтированность.
5. Он обладает литературным талантом и сильным красноречием. Апокалипсис является цельным произведением, написанным с большой страстностью. Весь текст этой замечательной книги указывает на литературный дар.
6. Его обычный язык греческий. Слог, которым он пишет, обнаруживает весьма опытную руку; это уже показывает, что написал он не одно только это произведение.
7. Он родился в богатой семье, так как драгоценные камни были для него настолько обычная вещь, что он без пояснений употребляет их для определения оттенков цветов, совершенно не отдавая себе отчета в том, что для большинства читателей названия этих весьма редких вещей простые звуки, не вызывающие никакого представления: «Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое берилл, девятое топаз, десятое хрисопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист…» (Ап., XXI, 19—20). В такую ошибку часто впадают авторы, с детства привыкшие к чему–либо очень редкому для остальных.