– Его зовут Шовит Арсман, – наконец представил блондина Гарик.
Клим только сейчас вспомнил фамилию Гарика и внимательно посмотрел на блондина. Черты лица Шовита здорово напоминали Гарика в молодости.
– В наш дом попала палестинская ракета, и в живых остались только мы с сыном. У Шовита другая фамилия, да и у меня изменилась третья буква на «Н», – пояснил Гарик, пропуская сына вперед себя.
«Брать на задание своего сына – не лучший вариант для отца!» – пожалел Клим Гарика, укладываясь на койку.
«Шовиту не больше двадцати лет. Он родился или перед самым отъездом, или сразу по приезде Гарика на Землю обетованную. Я бы своего сына не то что на такое задание – в армию служить бы не отпустил!» – сам себе сказал Клим, но ехидный внутренний голос тут же вмешался:
«Отпустил бы и сам бы посодействовал, чтобы парень попал в нормальную часть, а не в стройбат. Армия – это школа мужества!»
«Служить в специальном подразделении, конечно, почетно, но довольно опасно!» – попробовал возразить Клим внутреннему голосу.
«Не опаснее, чем в стройбате, где бытуют зэковские законы!» – вставил реплику ехидный внутренний голос.
Клим не успел ответить своему постоянному оппоненту, как из душа первым вышел немного погрустневший Гарик и сразу же уселся на стул.
Из одежды на Гарике красовалась только звезда Давида на золотой цепочке. Насколько Клим помнил, когда Гарик вышел из-под воды, этого украшения на нем не было.
– Половину морского фрахта в республике держат наши люди. Ты правильно сделал, что не стал отказываться от предложенного тебе выхода! – сказал Гарик и при этом указал глазами на звезду, висевшую у него на груди.
– Я, конечно, понимаю, что все в мире принадлежит деньгам, но как нам отсюда выбраться? – спросил Клим, закидывая руки за голову.
– Это не вопрос! Ты правильно заметил, что деньги решают все! Через пару дней приедет за нами консул и вытащит отсюда! Никто не будет портить отношения с Израилем из-за какого-то паршивого танкера! – воскликнул Гарик, надевая прямо на голое тело шорты.
– Ты так уверенно говоришь, что меня прямо завидки берут! – покачал головой Клим.
– Не один раз меня сажали в каталажку! Через день-другой всегда с извинениями отпускали! – только успел сказать Гарик, как дверь широко распахнулась.
На пороге возник здоровенный сержант.
– Вас, господа, суперинтендант просит пройти в кабинет! – громко сказал он и отступил в сторону.
Клим не стал возражать и живо соскочил с кровати. Поймав торжествующий взгляд Гарика, он первым проследовал к выходу из этой комфортабельной камеры.
В коридоре, кроме сержанта, больше никого не было. Сержант, скрестив руки на груди, стоял в метре от окна, выходящего на неосвещенный аэродром, где стояли зачехленные самолеты.
Кроме застегнутой кобуры на поясе, оружия у здоровяка сержанта больше видно не было.
Клим не успел рассмотреть сержанта, которому на вид было лет сорок, как в дверном проеме появился Гарик.
Но в каком виде!
Картинно держась правой рукой за бок, левой рукой Гарик поддерживал стонущего сына, который еле передвигал ноги.
«Хлипкая молодежь нынче пошла!» – успел подумать Клим, как внутренний голос тут же вмешался: «Ровно минуту назад папочка с сыном с удовольствием мылись в душе, и ничего у них не болело!»
«Ничего не могу тебе сказать, но, по-моему, в данной ситуации это правильная тактика», – согласился Клим, первым заходя в открытую наискосок от их камеры, вернее номера, дверь.
За большим полированным столом восседал суперинтендант собственной персоной.
– Садитесь, господин Эшкоп! – предложил суперинтендант, ткнув рукой в стул напротив себя.
Судя по тишине за спиной, Клим находился в кабинете один.
– Не буду ходить вокруг да около проблемы, которая меня сейчас волнует! – начал суперинтендант, поднимая голову.
«Мне нравится местоимение «меня!» – отметил про себя Клим.
Между тем собеседник, набрав в грудь воздуха, продолжил:
– Страна, гражданином которой вы имеете честь быть, – могущественная страна, но как вы, наверное, понимаете, далеко не все ваши соседи любят Израиль. Если я посажу вас в тюрьму, то мусульмане, которых у нас на островах большинство, громко мне зааплодируют, и на следующих выборах я могу претендовать на мой нынешний пост.
– В этом случае наша страна переведет свои корабли в ближайший порт и вам нечем будет рассчитываться по внешнему долгу, – лениво ответил Клим, прищуря глаза.
Легкое озабоченное выражение промелькнуло на бесстрастном лице суперинтенданта.
– В моей власти сделать ваше пребывание в полиции очень неприятным: общая камера, уголовники и бандиты, посягательства на вашу честь… – снова начал пугать полицейский, внимательно следя за реакцией Клима.
– Если вы второе лицо в государстве, то это не гарантирует вам спокойную жизнь. У вас есть дети, внуки, которых вы очень любите. С ними могут произойти странные вещи: наркотики, нападение бандитов, а то и просто они исчезнут, – лениво сказал Клим, разваливаясь на стуле.
– Вы меня пугаете? – ощерился полицейский.
– Я не пугаю, а просто объясняю ситуацию. За хорошие деньги людей всегда можно найти, и они готовы сделать что угодно, – все тем же тоном сказал Клим, не меняя позы.
– Хорошо, что вы упомянули о деньгах. Я предлагаю вам двести тысяч долларов за два часа работы, – подался вперед полицейский.
– Двести тысяч долларов хорошие деньги, но сначала вы объясните, что мы должны сделать! – жестко сказал Клим, вставая со своего места.
Глава 6
– За все время моей работы на островах, господин суперинтендант, я и мои люди ни разу не вызывали нареканий полиции. Мы всегда строго выполняли законы Амантейских островов и исправно делали все положенные отчисления! Почему к нам такое отношение? – громко спросил Гарик и, скривившись правой стороной тела, приподнялся со стула.
– К вам и вашим людям никаких претензий! Вас просто приняли за других людей! Террористы взорвали танкер на рейде нашего порта, и все подозрительные люди были арестованы. Когда разобрались, то подозрение упало на вас. Вы наиболее опытные дайверы и легко могли заминировать танкер.
«В логике полицейскому не откажешь, но это пока кнут, а вот пряник, похоже, будет начинен цианидом», – подумал Клим, рассматривая покрытое глубокими морщинами лицо главного полицейского.
– Когда произошел взрыв на танкере, я с моими людьми сидел в баре и пил пиво, – начал говорить Гарик, держась рукой за правый бок.
– Около веселого дома найден убитый охранник. Мальчик был хоть и тупой, но невероятно сильный, а убит он одним ударом руки по гортани, – вкрадчиво сказала главная ищейка острова.
«Какой умный мент! Так он может Гарика и расколоть! Пора переводить огонь на себя!» – решил Клим, видя, как у Гарика начинает подергиваться левая щека.
– В спецназе такой удар называется «Тупое лезвие», – процедил Клим, вытягивая на середину комнаты длинные ноги.
– Вы это откуда знаете? – повернулся к Климу суперинтендант.
– С армейской службы, господин суперинтендант! – лениво сказал Клим, закидывая руки за голову.
Полицейский, мгновенно выскочив из за стола, подскочил к Климу и впился взглядом в правую руку. Разочарование мигом отразилось на лице блюстителя порядка.
– Рука чистая, – себе под нос пробормотал полицейский и ссутулившись направился к своему месту.
– Если бы мне хотелось убить охранника, я поступил бы иначе… – начал рассказывать Клим, но тут суперинтендант, указав рукой на Клима, взревел:
– Взять его!
Трое огромных черных полицейских ворвались в комнату и молча бросились на Клима.
Удар ногой в солнечное сплетение, рукой в болевую точку на груди, а третьего громилу Клим просто поймал на болевой прием. Заведя руку за спину, Клим ткнул пальцем в позвоночник, и третий полицейский улегся на пол.