Если бы он знал, к какой провинции относится Назарет, то совершенно невозможно было бы внести в его изложение такую крайнюю степень путаницы, если бы он писал свободно, в соответствии со своей собственной точкой зрения. Видимо, он был настолько зависим от чужого писания — нет! от двух писаний в этот момент, что скомпилировал их сведения, не заметив, в какие противоречия запутал свой прагматизм. Очевидно, что серединой затруднения — если бы это слово было еще уместно — является примечание о том, что Иисус покинул Назарет и поселился в Капернауме; ведь это примечание ставит дело таким образом, что пророчество о спасении Галилеи исполнилось только тогда, когда Иисус, вернувшись из чужой страны, поселился в Капернауме после того, как покинул Назарет. До нас дошли два сочинения, которыми пользовался Матфей: Марк говорит ему, что Иисус пошел в Галилею, когда преставился Креститель; Марк ведет Иисуса сразу к Галилейскому морю и в Капернаум; но остается вопрос — как же Иисус сразу пришел в эту местность? Лука отвечает: его сограждане в Назарете не захотели принять его проповедь и заставили его, как это всегда бывает у пророков, попытаться спастись на чужбине. Матфей не заимствует весь этот рассказ из писания Луки, он копирует его позднее из сочинения Марка; но он не может не упомянуть сам факт обращения Иисуса из Назарета в Капернаум, чтобы объяснить, как этот город сразу же стал центром деятельности Иисуса с самого начала. Взяв из письма Марка заметку о том, что Иисус пошел в Галилею, что он пришел к Галилейскому морю и что Капернаум стал центром его деятельности, это двойное: «Галилея и область у моря» приводит его к пророчеству Исайи. Уже то, что он не вспомнил, что Назарет также находится в Галилее, было оплошностью; если теперь он заимствует из письма Луки замечание, что Иисус, переехав в Капернаум, отказался от Назарета как места жительства, то, конечно, результат, к которому приводит прагматизм евангелиста — Назарет не находится в Галилее, — уже не может быть неверно оценен.