Теперь Марк стоит один, но не более прочно, чем его последователи. За ним остается слава, что его представление оригинально, просто, чисто и есть не что иное, как выражение той общей идеи, которую он хочет представить. Но идея, какой бы простой и чистой она ни была, будучи сжатой в единичный факт, становится настолько революционной в силу своей общности, что не успокаивается до тех пор, пока не освободится от противоречия единичного случая и не возвысится до самосознания своей общности, которая проявляется в истории совершенно по-разному.
Наверное, поразительно, как Иисус призвал в ученики четырех совершенно незнакомых ему людей, которых он встретил на берегу Галилейского моря, занятых своими делами. Не менее поразительно, как эти люди оставляют свое дело, свой дом, своего отца по слову человека, который до тех пор был им неизвестен и в котором они еще не испытали ничего, что могло бы показаться им значительным.
Иначе, в известной нам жизни, формирование круга учеников происходит совсем по-другому, а именно постепенно, через растущее переживание важности и стимулирующей или творческой силы человека, т. е. через тот глубокий опыт, который только и способен довести человека до того, чтобы он полностью отдал свою личность другому.
Рассказ Марка, таким образом, переносит нас в мир, бесконечно отличающийся от обычного, в мир чудес, и Иисус, если он действительно призвал первых учеников таким образом, должен был вложить в свой призыв чудодейственную силу, чтобы она заставила людей, судьбу которых он так же чудесно видел с первого взгляда, последовать за ним. Но как только мы перестаем видеть в факте лишь отражение идеи, как это делали Марк и прежняя непосредственная вера, как только апологет начинает торговаться по поводу отдельного факта, мы должны заявить, что такое волшебство не только невозможно, но и, если оно было по повелению Господа, недостойно. Свободного человека только опыт и внутренний голос могут побудить присоединиться к большему, и если бы можно было другого человека приковать к себе магической силой с первого взгляда, одним лишь словом, еще не испытав ничего от него, то он должен был бы сначала презреть в них человечность и низвести их до машин.
И какое магическое превосходство, какое совпадение должно было сыграть здесь роль, если Иисус одним и тем же криком привязал к своей персоне четырех человек, две пары братьев, которых он случайно встретил рядом на берегу озера!
И потом, обычно не первый шаг людей, явившихся с новым принципом, называют учениками. Но зачем нам слово «призыв»? Они собирают и приобретают своих учеников, развивая и публично озвучивая свой принцип.
Марк знал не меньше, чем обстоятельства, при которых первые ученики были вынуждены присоединиться к Иисусу. Даже не определенность идеи побудила его представить призвание этих учеников как первое, что сделал Иисус при Своем появлении. Разве Илия призвал Елисея в момент своего появления? Разве Моисей избрал старейшин до того, как приступил к делу освобождения своего народа, или он не говорил заранее как законодатель? Разве сам Марк не знал вполне, к чему относится избрание круга учеников, когда впоследствии рассказывает, что Иисус назначил двенадцать по своему усмотрению, чтобы они были вокруг Него? Ничто иное, как случайное обстоятельство, не привело к тому, что христианская церковь восприняла избрание учеников как первое публичное деяние Господа. Марк не намерен делать ничего другого, кроме как объяснить, как получилось, что Иисус сделал Капернаум центром Своей тиры в Галилее. Как гость Петра он поселился в этом городе, а чтобы найти это жилище, он должен был случайно «бродить» по Галилейскому морю во время своего первого появления и позвать две пары братьев, живших в Капернауме. Такое расположение сюжета без изменений перешло в писание Матфея, насколько это было возможно, в писание Луки, перешло в веру общины, и даже четвертый евангелист не может его изменить, он также сохраняет его, только в его случае это то же самое.
Он также сохраняет ее, только добавляет новый интерес, представляя свидетельство Крестителя как силу, которая привела верующих к Иисусу.
Таким образом, повествование о Марке оказывается чистым, оно построено по образцу ветхозаветного рассказа о призвании Елисея Илией, а восклицание Иисуса: Я сделаю вас ловцами человеков, возникло из небольшого сочетания прежней профессии этих учеников и их последующей деятельности.